Под грузом улик
Шрифт:
— Нет. Если вы меня вызовете в суд, можете считать меня погибшим человеком. Но вы ведь попытаетесь найти другой выход?
— Я буду пытаться, но ничего не могу вам обещать. Я сделаю все возможное, чтобы защитить вас. Если вы испытываете хоть какие-нибудь чувства к моему брату…
— Не знаю. Мне так страшно. Он был добр ко мне. Он… был так не похож. Но я боюсь… боюсь.
Уимзи обернулся. Ужас, отразившийся в ее глазах, свидетельствовал о том, что она кого-то увидела. В дверях стоял Граймторп.
— А, мистер Граймторп, — бодро воскликнул Уимзи, — вот и вы! Страшно рад вас видеть и хочу поблагодарить вас, знаете, за приют. Я как раз говорил это
— Сделал добро для непрошеных гостей, — свирепо проговорил Граймторп, — а теперь убирайтесь, пока я не вышвырнул вас отсюда.
— Ухожу-ухожу, — откликнулся Питер. — Еще раз до свидания, миссис Граймторп, и тысяча благодарностей.
Он подхватил Бантера, отблагодарил своих спасителей, нежно попрощался со взбешенным фермером и отбыл с ноющей плотью и смятенным духом.
13
МАНОН
— Одно это слово, мой дорогой Ватсон, должно было бы открыть мне всю историю, будь я таким идеальным мыслителем, каким вы любите изображать меня.
— Слава Богу. Это решает все, — промолвил Паркер.
— И да и нет, — возразил лорд Питер и задумчиво откинулся на толстую шелковую подушку, лежащую на диване.
— Конечно, очень не хочется выдавать эту женщину, — разумно заметил Паркер, — но это придется сделать.
— Я понимаю, что все прекрасно устроится, и всякое такое. Я понимаю, что прежде всего надо учитывать интересы Джерри, который втянул бедную женщину во все эти неприятности. А если нам не удастся обуздать Граймторпа и он перережет ей горло, во что превратится жизнь для Джерри… именно для Джерри! Какими же мы были идиотами, что сразу не распознали, в чем тут дело! Нет, конечно, моя невестка замечательная женщина, и всякое такое, но миссис Граймторп! Я рассказывал вам, как она перепутала меня с Джерри. Мгновение восхитительного счастья. Я должен был бы сразу догадаться. Конечно, наши голоса похожи, а разглядеть меня в темной кухне она не могла. Мне казалось, что, кроме панического ужаса, в этой женщине не осталось никаких чувств — но, о боги! — какие глаза, кожа! Ну, да не важно. Удача всегда достается тем, кто меньше всего ее заслуживает. У вас есть какие-нибудь стоящие сведения? Нет? Ну тогда я расскажу вам кое-что — раскройте свои уши, и всякое такое. Вы знаете стишок о молодом человеке в Военном министерстве?
Мистер Паркер с завидным терпением выслушал пять разных историй и только после этого взорвался.
— Ура! — завопил Уимзи. — Умница! Как я люблю, когда вы наконец таете и начинаете хихикать. Я еще не рассказал вам самого смешного — о молодой особе и мотоциклисте. Знаете, Чарлз, я действительно хотел бы понять, кто пристукнул Каткарта. С точки зрения закона мы можем доказать невиновность Джерри с участием миссис Граймторп или без оного, но это не делает чести нашим профессиональным способностям. «Отец слабеет, но губернатор в нем еще силен», — то есть как брат я доволен, можно сказать, — как с плеч долой; но как сыщик я повержен, унижен и растоптан. Кроме того, из всех возможных защит алиби установить сложнее всего — нужно собрать целую компанию независимых
— Но у вас есть письмо.
— Да. Но как мы докажем, что оно попало туда именно в тот вечер? Конверта нет. Флеминг ничего не помнит. Джерри мог получить его несколькими днями раньше. Или это вообще может быть фальшивкой. Кто подтвердит, что я не сам запихал его между ставен, а потом сделал вид, что нашел? Как бы там ни было, меня с трудом можно назвать незаинтересованным лицом.
— Бантер видел, как вы его нашли.
— Он не видел, Чарлз. Именно в этот момент он вышел из комнаты за водой для бритья.
— Правда?
— Так что только миссис Граймторп может подтвердить действительно важный факт — время прихода и ухода Джерри. Важно, что он был в Граймеровой Норе до половины первого, где он проводил остальное время — не существенно.
— Ну что ж, мы можем держать миссис Граймторп за щекой, так сказать…
— Звучит не слишком прилично, — заметил лорд Питер, — но мы с удовольствием поступим как вам будет угодно.
— …а тем временем, — невозмутимо продолжил Паркер, — приложим все усилия, чтобы найти настоящего преступника.
— Да, и кстати, это кое-что напомнило мне, — откликнулся лорд Питер. — Я сделал открытие в охотничьем домике, по крайней мере, мне так кажется. Вы не обратили внимания, чтобы кто-нибудь влезал в кабинет через окно?
— Нет. А что?
— Я обнаружил отчетливые отпечатки. Конечно, со времени убийства прошло уже много времени, но на задвижке видны отчетливые царапины, как если бы кто-то пытался открыть ее перочинным ножом.
— Какие мы болваны, что вовремя все не осмотрели!
— Ас другой стороны — с какой стати мы должны были это делать? Как бы там ни было, я поинтересовался у Флеминга, и он сказал, что точно помнит, что в четверг утром он обнаружил окно открытым и ничего не мог понять. И еще: я получил письмо от своего друга Тима Ватчета. Вот оно:
«Милорд. Относительно нашего разговора. Я отыскал человека, который был с интересующей вас компанией в «Свинье и свистке» вечером 13 октября, и он рассказал мне, что известное вам лицо попросило у него велосипед, который позднее был найден в той самой канаве, из которой было подобрано известное лицо, причем руль у велосипеда был погнут, а шины спущены. С надеждой на сохранение вашего высокочтимого расположения Тимоти Ватчет».
— Что вы об этом думаете?
— Неплохо для начала, — ответил Паркер. — По крайней мере, нас больше не терзают страшные сомнения.
— Да. И должен сказать, что Мэри, несмотря на то, что она моя сестра, самая законченная ослица из всех законченных ослиц. Связаться с таким оболтусом…
— Она прекрасно себя повела, — возразил мистер Паркер, заливаясь краской. — Именно из-за того, что она ваша сестра, вы не можете оценить, как достойно она поступила. Разве она с ее широкой благородной душой могла такое предположить? Она так искренна и совершенна сама, что и других мерит той же меркой. Она и представить себе не могла, что человек может быть таким мелким и глупым, как Гойлс, пока мы не представили ей доказательства. И даже тогда она не смогла заставить себя плохо думать о нем, пока он сам не признался во всем. Она замечательно сражалась за него. Вы только подумайте, что для такой прекрасной открытой женщины значило…