Под игом
Шрифт:
— Сейчас копают у мельницы… Предали…
— Не может быть! Пропал Огнянов! — в отчаянии крикнул Соколов. — Надо его предупредить скорей.
— За ним уже приходили домой, да не нашли, — продолжал взволнованный игумен. — Я скакал сюда во весь дух, чтобы не опоздать… Боже мой, что с ним будет? Сохрани его господь!
Соколов распахнул дверь.
— Куда ты? — спросил удивленный игумен.
— Побегу к Бойчо… Надо его спасать, пока не поздно, — ответил доктор.
Игумен бросил на него еще более удивленный взгляд.
— Но ведь тебя тоже ищут! Лучше я пойду… Доктор махнул рукой.
— Нельзя, — сказал он. — Если ты в такое время придешь к Раде, все это заметят, будет скандал…
— Но ты же попадешь им прямо в лапы!
— Пускай; я должен предупредить его во что бы то ни стало… Бойчо в опасности. Я проберусь туда переулками…
Игумен со слезами на глазах благословил Соколова, и тот умчался.
Доктор знал, что утром Огнянов собирался пойти в женскую школу, где в этот день не было занятий и где он назначил свидание человеку, привезшему письмо от П-ского комитета. Вскоре Соколов добежал до церковного двора, никем из полиции не замеченный, и поднялся по лестнице в женскую школу, где жила Рада. В ее комнату он ворвался как ураган. Неожиданное появление Соколова, да еще такое бесцеремонное, поразило девушку.
— Бойчо приходил сюда? — спросил Соколов, еле переводя дух и даже не поздоровавшись с Радой.
— Только что ушел, — ответила Рада. — Почему ты такой бледный?
— Куда он пошел?
— В церковь… А что случилось?
— В церковь? — вскрикнул Соколов и, ничего не объясняя, бросился к двери, но, пораженный, отпрянул назад. Он увидел, что онбаши ставит стражу у всех выходов из церкви.
— Что с тобой, доктор? — крикнула бедная учительница, предчувствуя недоброе.
Соколов подвел ее к окну и показал ей на полицейских.
— Видишь? Это караулят Бойчо. Его предали, Рада! И меня ищут… Ах ты, горе горькое! — проговорил он, схватившись за голову.
Рада, как подкошенная, упала на лавку. Ее круглое личико, побелевшее от страха, казалось мраморным.
Соколов пристально смотрел в окно. Он не мог показаться на глаза полиции и, думая о том, как велика опасность, искал глазами верного человека, чтобы попросить его предупредить Огнянова. Вдруг он увидел господина Фратю, который проходил под окном, направляясь в церковь.
— Фратю, Фратю, — позвал он негромко, — подойди! Фратю остановился у самого окна.
— Фратю, ты идешь в мужскую церковь?
— Да, как всегда. — ответил господин Фратю.
— Прошу тебя, передай Бойчо, — он тоже там, — что полицейские караулят его у входа. Пусть попытается что-нибудь придумать.
Господин Фратю метнул встревоженный взгляд на церковь и увидел, что все три выхода из нее. действительно охраняются полицией Лицо его застыло от ужаса.
— Скажешь? — нетерпеливо спросил доктор.
— Я?.. Хорошо, передам, — ответил, явно колеблясь, благоразумный Фратю. И добавил подозрительным тоном: — А ты сам, доктор, почему не идешь?
— Меня тоже ищут, — прошептал доктор.
Фратю переменился в лице. Торопясь отделаться от опасного собеседника, он пошел прочь.
— Фратю, скорее, слышишь? — в последний раз повторил Соколов.
Господин Фратю кивнул в знак согласия и, пройдя немного вперед, свернул к женскому монастырю.
Доктор увидел это и в отчаянии рванул себя за волосы. О себе он не думал; он тревожился за друга, прекрасно понимая, что предупреждать его уже поздно и только чудо могло бы вырвать его из когтей полиции. Итак, оставалась только искорка надежды, но все-таки это была надежда.
Правы были те, кто предполагал, что Огнянова предали. Стефчов, когда его в прошлую ночь привели в конак, изложил свои подозрения бею и рассказал все, что узнал про Огнянова. И тут же он угадал страшную правду. Он вспомнил о случае с гончей Эмексиза, о котором ему как-то рассказывал онбаши. В то время ни Стефчову, ни онбаши не пришло в голову спросить себя, отчего гончая с бешеной яростью набрасывалась на Огнянова и рыла землю у мельницы. Теперь эти вопросы возникли сами собой. Почему собака вертелась у мельницы? Почему она кидалась на Огнянова? Может быть, в этом кроется тайна исчезновения охотников-турок? Ведь они пропали как раз тогда, когда Огнянов появился в Бяла-Черкве. Ясно, что без Огнянова тут дело не обошлось. В злобном уме Стефчова все эти мысли, сопоставленные одна с другой, молниеносно превратились в страшное подозрение, едва ли не в уверенность.
Стефчов посоветовал бею немедленно произвести раскопки у мельницы деда Стояна. Бей, не возразив ни слова, тотчас же отдал распоряжение. Огнянова он велел на всякий случай арестовать рано утром, чтобы тот не успел убежать или натворить еще чего-нибудь. Впрочем, утром трупы охотников уже были выкопаны, и участь Огнянова решена. Теперь он был как зверь, обложенный со всех сторон. Онбаши решил подкараулить Ог нянова у церковных дверей. Забирать его прямо из церкви он считал неудобным, — это могло бы вызвать нежелательные волнения в народе и дать возможность Огнянову отчаянно защищаться. Лучше было застать жертву врасплох.
В то время как доктор сокрушался в одном углу комнаты, а Рада замирала от страха в другим, неожиданно послышались чьи-то тяжелые шаги, поднимавшиеся по лестнице. Очнувшись, доктор насторожился и стал прислушиваться. В такт постукиванию палки по ступенькам шаги медленно приближались, и, наконец, кто-то остановился за дверью. Пришелец запел на один из церковных «гласов» знакомый тропарь Колчо:
— Благослови, господи, праведниц твоих: святейшую Серафиму и кроткую Херувиму; черноокую Софию и белолицую Рипсимию; толстую Магдалину и сухопарую Ирину; госпожу Ровоаму, к чертям эту мадаму…
— Колчо! — крикнул доктор, открывая дверь.
Слепой непринужденно вошел в комнату — он всюду был свой человек.
— Ты из церкви, Колчо?
— Из церкви.
— Видел ты Огнянова? — спросил доктор нетерпеливо.
— Очки мои еще не прибыли из Америки, вот почему я его не видел. Но слышал, что он сидит в кресле перед алтарем рядом с Франговым.
— Колчо, перестань шутить, — остановил его доктор. — Огнянова преследует полиция; его подстерегают у церковных дверей! А он ничего не подозревает. Если его не предупредить — он пропал.