Под камнем сим
Шрифт:
— Привет, Сил! Здорово! Как спина?
— Не лучше. Жена растирает каким-то снадобьем, что доктор прописал. От меня несет как от чертовой аптеки.
— «Винтер грин», — изрек толстяк в вязаном свитере, сидевший за стойкой бара. — Вот что тебе нужно, если его еще можно достать. Мой папаша только на него полагался, и для людей и для животных. При болях, растяжениях и ушибах. Сапоги им чистил и прочее.
Больная спина. У работника Хью Франклина болит спина. Отсюда до фермы Хейзлвуд меньше мили. Здесь выпивает Саймон. С помощью дедуктивного
Толстяк в свитере поставил стакан:
— Тут только что был маленький Саймон. Ты с ним чуть разминулся.
Маленький Саймон? Братья Франклины выросли на глазах местных жителей и останутся «маленькими», пока жива память об их родителях. Досадно, что ответа Сида не расслышать.
— Ох, поганое дело, — вздохнул толстяк. — Все равно не скажу, что она не сама нарвалась.
Маркби чуть не вскочил, чтобы потребовать объяснений, но тут кто-то заметил, что о покойниках плохо не говорят.
— Алан!
Мередит укоризненно подняла брови.
— А?.. Прости, отвлекся. — Он с трудом вернулся к теме беседы. — По-моему, не следует упрекать Хью. У него ферма, он ведет хозяйство с минимальной посторонней помощью. В доме нужна женщина, которая будет заботиться о ребенке…
— Готовить обед, носки штопать… — язвительно подхватила Мередит.
— Да. Тебе это не по душе.
Он понял, что выразился грубо, однако ничего не мог с собой поделать.
— Но такова деревенская жизнь.
Она упрямо тряхнула головой, каштановая челка упала на глаза.
— Наверняка можно было найти женщину, которая ежедневно охотно являлась бы, помогала по дому. Местную вдову или еще кого-то.
— Не будь наивной, — хмыкнул Алан.
— А, секс… Да, ему, конечно, и этого не хватало.
Он вытянул на столе руки, заглянул ей в глаза:
— Слушай, насколько известно, Хью Франклин счастливо жил с первой женой. Может, ему нравится быть женатым. Он не единственный вдовец, который быстро вторично женился. Кто-то укоризненно качнет головой, но по-человечески вполне понятно. Совместная жизнь, общение… секс, наконец, ничего не поделаешь.
Мередит не ответила, хотя в глазах читался вопрос.
— Для меня главное — любовь, — объявил Алан. — Мне не надо готовить обеды и штопать носки. Знаю, ты не хочешь готовить — клянусь, не заставлю. Я не тоскую по Рейчел. Мы не были счастливы и с большим удовольствием разбежались. Я не Хью Франклин. Люблю тебя, хочу жениться. По-моему, логичное развитие событий. Хочу быть с тобой. Хочу, чтобы мы были вместе.
Она опустила глаза, комкая на столе кусочки фольги от шоколадок.
— Не следовало заводить разговоры о Хью. Извини.
Он шумно выдохнул:
— Чертов Саймон! Дернуло же его изливать нам душу во время приятного вечера в пабе!
Мередит импульсивно схватила его за руку:
— Забудь его. Забудь Хью. Если сможешь, забудь о наших разногласиях по столь важному для тебя вопросу. Поехали домой.
Алан улыбнулся:
— Ко мне или к тебе?
Глава 6
— Всё в порядке? Там?
Хью Франклин задержался на пороге кухни. Дочка у раковины моет посуду после завтрака. У них нет современной раковины из нержавеющей стали. На фермерской кухне по-прежнему стоит достопочтенная и внушительная чугунная с фаянсовым покрытием, увенчанная огромным неповоротливым холодным краном. Тамми приходится подниматься на цыпочки, она с трудом достает до глубокого дна. Над раковиной тихо шипит маленькая газовая колонка с сигнальной лампочкой, милостиво подавая горячую воду из узкого загнутого носика при повороте треснувшего пластмассового вентиля. Когда ее устанавливали тридцать с лишним лет назад, подобное устройство считалось вершиной комфорта. «Больше не придется каждый раз кипятить в котле воду!» — восторженно восклицала мать Хью.
Соня относилась иначе: «Ты соображаешь, что это жуткое старье? Просто опасно, она может взорваться прямо у меня перед глазами!» Насчет раковины тоже ворчала: «Господи боже мой, её во двор надо вынести вместо поилки для скота!» Ей требовалась новенькая встроенная кухня. Он сочувствовал, но нет денег. Обещал: «Когда-нибудь», слыша в ответ недоверчивое фырканье.
— Да, папа, — ответила Тамми, едва дотягиваясь до крана и лишь двумя руками его поворачивая. Хью пошел помогать, но она успела справиться.
Хлынула холодная вода, девочка принялась споласкивать вымытые тарелки и осторожно ставить их на деревянную сушилку, которую следовало регулярно скрести, что тоже сильно не нравилось Соне среди многого прочего. Помнится, мать чистила столешницы содой. Соня пользовалась современными моющими средствами, поливала все кругом большим количеством хлорки, постоянно жалуясь, что это не гигиенично и вредно для рук, даже если пользоваться резиновыми перчатками. «Долго еще мне, по-твоему, заниматься допотопной черной работой?»
Вспоминая все это и глядя на непосильный труд маленькой дочки, Хью сравнивал себя с пловцом в океане, не видящим земли. Саймон уверен, будто он горюет по Соне, хотя сам Хью точно знает, что чувствует вину, а не горе. Саймон неправильно понимает вину, объясняя ее опасением брата, что он не оправдал ожиданий жены. На самом деле вина объясняется облегчением от её исчезновения из его жизни, от свалившейся с плеч тяжкой ноши. Как ни стыдно, это правда. Они с Соней завершили круг по крутой американской горке, к которому свелся их краткий брак. К несчастью, в кабинке не было тормозов, она была обречена с сокрушительным грохотом сорваться с обрыва. В душе Соня неимоверно злилась. Глубоко укоренившаяся едкая мрачная злоба была направлена на мужа, на ферму, на жизнь. Он со своей стороны все отчаяннее ненавидел красоту, которая его когда-то пленила, приходя к заключению, что готов уже любой ценой заглушить оскорбительный упрекающий голос.