Под кожей
Шрифт:
Граница волос стала едва-едва различимой; мягкий пушок покрыл лоб, соединив ее с более густым мехом бровей. Нижние ресницы назвать таковыми было практически невозможно, они слились со щетиной на щеках, коричневатой щетиной, становившейся, отрастая, все более мягкой. Плечи и руки до локтей украсила свежая, густая поросль каштановых волосков.
Если бы Амлис Весс задержался здесь еще на несколько дней, он, пожалуй, понял бы, почему мужчины Элиты всегда обещали Иссерли оставить ее рядом с собой, замолвить за нее, когда придет время, словечко, постараться, чтобы ее не отправили туда, где такой красавице, как она, ну совершенно не место. Это было бы надругательством над естественным порядком вещей, как-то сказал Иссерли один из них, поглаживая ее по боку и понемногу сдвигая ладонь к мягкой генитальной расщелинке.
Держа лезвие в одной руке, Иссерли втерла другой шампунь в щеки, — поскольку мех доходил до нижних век, делать это следовало осторожно, заботясь о том, чтобы мыльная пена не попала в глаза. Их и так уже резало из-за того, что ей приходилось слишком часто носить очки. И из-за того, разумеется, что она оплакивала разлуку с Амлисом — да, собственно, и всю свою жизнь.
Осторожными, легкими движениями Иссерли сбрила шерстку с лица, оставив лишь полоски ее, изображавшие ресницы. Водя бритвой по лбу, она постаралась разгладить его, не хмуриться. После каждого прохода бритвы по коже, Иссерли ополаскивала ее в ванне, и вскоре шерстинки покрыли поверхность воды, носимые по ней флотилией мыльных пузырьков.
Закончив, Иссерли снова взяла зеркало и осмотрела лицо. Капелька бесцветной крови сползала по лбу, Иссерли смахнула ее, прежде чем она успела добраться до глаза. Ранка через минуту заживет.
Выравнивать линию волос Иссерли не стала, оставив — пробы ради — спускавшийся на лоб мысок. Она видела такой у некоторых водселей и считала, что выглядит он вполне привлекательно.
Все остальное больших усилий не потребовало. Вынув из пакетика свежее лезвие, Иссерли выбрила руки и ноги. Затем, покряхтывая от усилий, забросила руки за спину и обрила ее: одна рука держала зеркало, другая орудовала бритвой. По животу довольно было пройтись всего несколько раз: исчерченная шрамами кожа, наросшая на месте ампутированной груди, была жесткой, покрытой ямочками — совсем как торс мускулистого водселя, который воздерживается от спиртного и жирной пищи. Узловатую плоть между ногами Иссерли ни трогать, ни осматривать не стала: она была безнадежна.
Вода остыла, ванна приобрела сходство с затянутым бурой ряской прудом. Иссерли встала, включила душ, окатила себя, чтобы смыть прилипшие к телу шерстинки, горячей водой. Потом выступила из ванны на холодные плитки, рядом с маленькой грудой снятой перед купанием одежды. Подцепив ее пальцами ног, Иссерли бросила одежду в ванну и прополоскала в мгновенно погрязневшей воде.
Амлис Весс улетел, и заняться ей было — кроме работы — нечем.
Пока она разминалась, по телевизору показывали дневной выпуск новостей. Впервые за многие годы он имел отношение к Иссерли.
— Продолжаются поиски пропавшего жителя Пертшира, Уильяма Камерона, — произнес озабоченный женский голос, и с грязного экрана заглянул в спальню Иссерли рыжеволосый водсель в вязанном свитере, добытый ею несколько дней назад, — в последний раз его видели в воскресенье направлявшимся автостопом из Инвернесса домой.
Первую фотографию сменила вторая, показывавшая того же водселя, сидевшего перед домом-фургоном, привольно раскинувшись и обнимая коленями сонного обличия самку в толстых очках. Перед ними на самом переднем плане замерла пара ошеломленных неожиданной вспышкой камеры упитанных детенышей.
— По заявлению полиции, никаких свидетельств существования связи между исчезновением мистера Камерона и произошедшим в воскресенье убийством Энтони Маллиндера пока не обнаружено.
Рыжеволосый и его семейство исчезли с экрана, их сменило зернистое изображение лысого чудовища в желтом комбинезоне, при виде которого по коже Иссерли побежали мурашки.
— Полиция признает, однако же, возможность связи с исчезновением немецкого студента-медика Дитера Геншера, которого в последний раз видели в Авморе.
Пренеприятную физиономию лысого милосердно сменил снимок безобидного на вид водселя, припомнить которого Иссерли не удалось. Затем, всего через долю, как ей показалось, секунды, на экране появился короткий киноматериал, который был отснят на А-9 камерой, установленной так, что она показывала проезжавшие мимо нее машины словно бы глазами автостопщика.
Иссерли продолжала разминку, а программа новостей занялась другими темами: огромными ордами водселей, подыхавших от голода в какой-то зарубежной стране, некрасивым поведением некоего певца (не Джона Мартина), спортивными событиями, погодой. Если верить прогнозу, вести машину будет сегодня довольно приятно.
Упражнения и бившее в окно солнце вскоре высушили волосы Иссерли. Она осмотрела себя, хмурясь, с помощью зеркальца. Свежая черная блузка — самая чистая из нашедшихся в шкафу — немного поизносилась. Все еще элегантная, но слегка обмахрившаяся.
Зря ты взяла того рыжего водселя, вдруг сказала себе Иссерли. Уильяма Камерона.
Отбросив эту мысль, она постаралась сосредоточиться на вопросе более насущном. Где, спрашивается, можно добыть новую одежду? В «Гараже Донни» ее не продают. Иссерли годами противилась искушению облачаться в тряпки, которые сами попадали ей в руки по ходу работы, опасаясь, что какую-нибудь из них могут опознать, как принадлежавшую тому или иному водселю, но, возможно…
Зря ты его взяла, снова сказала она себе. Это был промах. Ладно, он уже позади.
Брюки все еще неплохи — лоснистый и чистый зеленый вельвет. Быть может, немного поистерлись сзади, но ничего страшного, этого все равно никто не увидит. Ботинки начищены, да и вообще им, похоже, износу не будет. Ложбинка между грудями светилась под солнцем, как нечто, взятое с обложки водсельского журнала. Крошечный порез на лбу, прямо под волосами, уже зажил, Иссерли отколупнула наросшую на нем корочку — кровь больше не пошла. Она зарылась пальцами в волосы, утопив в них все десять ногтей. Дышала она глубоко, засасывая через ноздри прохладный чистый воздух, держа спину прямой. За окном яркая, синяя земная атмосфера заслоняла собой вековечие космоса.
Жизнь продолжается, заверила себя Иссерли.
Выходя из дома, она обнаружила записку Ессвиса, о которой напрочь забыла. Судя по ее виду, записка пролежала под дверью несколько дней. Иссерли подняла ее, влажную, с расплывшимися буквами, к свету. Кривые каракули Ессвиса чтения не облегчали, но одно Иссерли поняла сразу: это не личное письмо. Он просто передал обращенное к ней послание от «Корпорации Весса», которое доставили, поскольку Ессвис был начальником Иссерли, ему.
Насколько она сумела понять, «Корпорацию Весса» интересовало, существует ли возможность добычи водселей в больших, нежели обычные, объемах. Увеличение производительности фермы на двадцать годовых процентов ее более чем устроило бы. Если это сопряжено с трудностями, «Корпорация» готова прислать кого-нибудь в помощь Иссерли. На самом деле, «Корпорация», так или иначе, всерьез обдумывает возможность посылки подкрепления.