Под крестом и полумесяцем.
Шрифт:
О старшей сестре дружественного неврологического отделения (той, на которую напал гомосексуалист) рассказывают следующее. Оказывается, в нее стреляли. В годы перестройки старшая сестра была, конечно, демократкой. Однажды ночью, во время дежурства, на улице завязалась перестрелка – кого-то ловила милиция. Милиционер сделал предупредительный выстрел в воздух, пуля от чего-то срикошетила и влетела прямо в комнату, где спала старшая сестра. Обычный человек, будучи на ее месте и разобравшись, в чем дело, немедленно лег бы на пол; она же высунулась в окно поглядеть,
* * *
Как-то раз в больницу поступил старичок. У него была частично парализована одна половина туловища (вскоре парализовало и вторую, но он не сдавался и ходил, держась за стенку). Кроме того, дедушка неважно видел, разучился говорить и ничего не понимал. Первые два-три дня он лежал бесхозный, а после к нему явился сынок. Пообщавшись с папой, сын вел следующие речи: «Ведь кровиночка моя! Я ему говорю: „Нет, ты будешь у меня ходить!“ Бью его по лапам, а он все за стенку хватается! Как же он не понимает?»
Неделей позже сынок увез папу на выходные домой, помыться. Вернувшись, рассказывал: «Посадил его в ванну, а он хватается за края, за душ, за кран! Я опять ему: „Ты у меня ходить научишься!“ Ведь кровиночка! И чувствую, как руки мои тянутся по намыленному телу прямо к горлу! Ведь это что же будет?»
* * *
Время неумолимо! Оказывается, и старшая сестра уже не та, и заведующая отделением сдает. Вот раньше ходили о них легенды!
* * *
Хирург-уролог К. и просто хирург (тоже К.) проспали, что говорится, не один год под одной шинелькой. Выпили не один литр, и так далее.
Как-то раз хирург пришел в кабинет заведующей отделением, где сидел уролог. Заведующая завела какую-то речь, но вдруг прервалась: «Познакомьтесь – это К. (имя-отчество), наш уролог».
К. и К. с подчеркнуто церемонным видом пожали друг другу руки.
* * *
Мороз минус двадцать пять.
Логопед ведет занятие, одевшись в пальто, в шапке и варежках. Пациент – мужчина с так называемым «эмболом»: от прежней речи у него на все случаи жизниосталось лишь одно, самое устойчивое слово. Эмболы, как правило, представлены матом.
Логопед диктует, растирая руки:
– На улице стоит очень жаркая погода. Повторите.
Пациент, после колоссального напряжения, с трудом:
– Х-холодно… Б….!
* * *
Хирург-уролог К. любил в свое время развлекаться показом спермограмм сестрам из приемного покоя. Он вел их к микроскопу, демонстрировал живые сперматозоиды. Некоторые сестры выражали желание участвовать в заборе материала. Кое-кто верил рассказам К. о том, что если дать сперматозоиду развиваться без помех, то он может вырасти особью в тридцать метров длиной.
* * *
Пришли родственники, просят за больного – безнадежного паралитика. Практически без ног. Хотят, чтоб положили его в отдельную палату. Но отдельных нет, есть только двухместные.
«Очень хорошо! – обрадовалась заведующая. – Это для него же лучше! Надо обязательно положить к нему ходячего – пусть смотрит и старается».
* * *
Никто не застрахован от ошибок. Автор ошибся. Оказалось, что уролог К. рассказывал о сперматозоидах совершенно другое. Он советовал медсестрам отойти от микроскопа подальше, так как эти клетки весьма агрессивны и, при отсутствии препятствий, могут преодолевать расстояние до 600 метров.
* * *
Рассказывают следующее.
Местный токсикоман Марков, человек безобидный, носил шинель, а за спиной – гитару. Ел он не только наркотики, но и все остальное, людям не положенное. В больнице его жалели, подкармливали всякой химической дрянью – не слишком вредной. Если у него не оказывалось денег, Марков снимал гитару и пел – надо признать, что довольно неплохо.
Однажды, в ночь дежурства гинеколога Р. И., Марков забрел в гинекологическое отделение в поисках каких-нибудь лекарств. По какой-то причине не горел свет. Дежурная сестра, увидев черную фигуру в шинели и с гитарой за спиной, решила, что видит человека с автоматом. С криком ворвалась она в комнату, где отдыхал гинеколог Р. И., и осталась стоять, удерживая дверь.
«Выйдите, я в трусах», – сказал Р. И. Он страдал врожденным дрожанием рук, головы, а также заиканием.
«Не выйду», – сказала сестра.
Марков тем временем, никого не обнаружив, ушел.
Утром, на общебольничной конференции, Р. И. докладывал, что с настоящего момента следует держать ухо востро: в округе появились автоматчики.
* * *
«Ну что, уже не так неприятно?» – спросил хирург-уролог К. больного, закончив массаж предстательной железы.
«Да, да, спасибо, доктор!» – с чувством ответил тот.
Когда больной ушел, автор этих строк иронически заметил:
«А вот когда станет приятно, он сделается твоим постоянным клиентом!»
Задумчиво созерцая палец, извлеченный из заднего прохода счастливчика, К. серьезно отозвался:
«Так оно чаще всего и бывает».
* * *
В автобусе состоялась продолжительная – на сорок минут – беседа заведующей отделением со старшей сестрой (жертвой гомосексуального нападения). Говорили о политике.
«Перевешать надо всех коммуняк», – говорила старшая сестра.
«Этих демократов мы всех убьем», – кивала заведующая.
Ни та, ни другая не улавливала некоторого несходства симпатий.
Разница во взглядах обнаружилась уже на подъезде к станции метро (дошло); мирный до того разговор вылился в жестокую свару, продолжившуюся на улице.
* * *
Во время чаепития уролог К. шутил. Вымазав пальцы йодом, он временами их брезгливо обнюхивал и жаловался, что во время массажа предстательной железы порвал перчатку.
* * *
Психиатр П. вызвала санитаров и машину, чтобы забрать больного.