Под крышами Парижа
Шрифт:
– У Эрнеста правда день рождения? – спрашивает меня Энн каждые несколько минут.
Мля, откуда я знаю, день у него или не день…. может, и день. Вообще-то, мне кажется, и сам Эрнест не знает, когда у него день рождения. Мне интересно, не нужно ли вывалить ей все откровенно и просто попросить денег… выпивка уже становится дороговата. И как только я хочу оставить в баре записку, у меня завязывается спор с хозяином, который не способен понять, отчего мы не желаем побыть в таком приятном местечке, как у него, и дождаться своих друзей.
– Если у Эрнеста день рождения, – решает Энн, – нужно что-нибудь ему подарить…..
Из того
Рубашки, галстуки, носки…. боже мой, это же преступно! А я стою тут в костюме, у которого манжеты обтрепаны, и в шляпе, которой, похоже, ботинки себе чистил….. Исподнее… какой размер? Ну а какой размер я ношу? Сукин сын этот со своим днем рождения! Ботинки! За ними надо идти в другой магазин, и, чтоб усугубить оскорбление, мне приходится нести свертки. Мы выпиваем еще, плачу за это я, и покупаем ботинки. Ну вот же сука, если она хочет тратить капусту, я ей помогу… но Эрнест за этот вечер мне ответит!
– А чего ты ему костюм не купишь? – спрашиваю у нее я. – И может, еще пальто и шляпу?
Костюм? Но как ей снять с него мерку для портного? И Сэму костюмы всегда шьют по три-четыре недели. Наконец я ее убеждаю купить готовый… если не подойдет, он его сдаст обратно. Я, блядь, до того уже рассвирепел, что мне плевать, что она станет делать. Я даже разрешаю взять меня манекеном, пока она выбирает, чего ей хочется. Но я решил, что больше не понесу эти проклятые пакеты ни единой остановки. Вываливаю их перед пауком, который заправляет этой лавочкой, и говорю, что он может все это отправить с посыльным. Конечно, стоить это будет немного чего-то, если мы хотим доставку сегодня же вечером, сообщает он мне…..
В следующем баре, куда мы заворачиваем, я направляю Энн в глубину, в угол, и сажаю ее лицом к стене, чтобы она не видела того, что ей не понравится…. Я хочу немного жопой отдохнуть. Но не проходит и десяти минут, как вваливается Эрнест… с Сидом.
– Мы получили ваши записки! – орет Эрнест и размахивает ими.
Откуда-то из него выпадает электрическая лампочка, и ее хлопок едва не вызывает в баре панику. Эрнест тащит чемодан, а все карманы у него топорщатся. Сид несет треножник и полдюжины отражателей, а также какие-то стойки для света. Его будто всего раскроили, и он пытается под пальто удержать в себе кишки… из него все время вываливаются кольца черных трубок. Если присмотреться, это электрические кабели.
– Болван, – говорю я ему, как только отвожу чуть подальше от Энн, – ты хочешь ее вообще спугнуть? Какого хуя вы не оставили все это в такси?
– Пошел ты… она не знает, что это. Я ей скажу, что это аппарат рутбир делать… – Он поворачивается к Энн и сообщает: – Это чтобы готовить домашнюю газировку….
Еще после пары порций Эрнест желает немного покататься, и мы забираемся в фиакр и едем на правый берег через Иль-де-ля-Ситэ. Но теперь уж я точно постарался сесть рядом с Энн. С нею все уже в порядке… она разогрелась и в темноте затхлого фиакра вполне дружелюбна. Доезжаем до Пляс-де-ля-Бастий, а когда подкатываем к жилью Энн, где лошадь немедленно ссыт, уже прикончили одну бутылку,
Все барахло, купленное Энн, прибывает одновременно с нами. Как только мы оказываемся у нее, она все вручает Эрнесту. Он в тумане, не понимает, что это значит.
– Это тебе на день рождения, балбес! – ору я. – На твой чертов ебаный день рожденья!
Он не может смотреть мне в глаза, а вот Сид все принимает как должное. Шлепает Энн по заднице и говорит, что у него тоже день рожденья.
– А мне подарок? – все время спрашивает ее он. – Много мне не надо…. Лишь несколько минут твоего времени….
Он увлекает ее в угол и принимается с нею играть. Эрнест смотрит на них, потом на меня. Качает головой.
– Не понимаю…… Просто не понимаю я этого, – говорит он. Растряхивает коробочку, выуженную из всей этой мятой оберточной бумаги, и выпадает еще один галстук. Он рассеянно сует его в карман. – Ты же меня знаешь, Алф.
И тут Энн испускает визг. Сид завалил ее на пол и сам сел сверху. Платье у нее задралось на голову, а он ей с жопы стаскивает штанишки. Когда славное сочное местечко оголяется, он пару раз шлепает ее по нему.
– Платье снимать не хочет, – поясняет он. – По-моему, ей просто нравится жопу погреть.
– Я думала, мы сюда идем просто выпить раз-другой! – воет Энн. – Если б я знала, что вы это вот задумали…..
Эрнест принимается спотыкаться среди своих проводов и светильников. Водружает камеру на треножник и щурится в нее.
– Поборись с нею еще немного, Сид, – говорит он. – Надо, чтоб она очень вся помятая была, как бы для первых.
Энн на это очень обижается. Не будем мы никаких ее снимков делать, упорствует она. Но Эрнест ставит себе свет и дальше, пробует фонари, а Сид ее еще немного мнет.
– Эй, Эрнест…. хочешь, чтоб ей пизду видно было? Ноги ей раздвинуть? Чего ты хочешь?
– Просто живота мне побольше дай….. ага, и один буфер тоже…. пусть у нее бюстгальтер болтается. Может, тебе тоже надо поучаствовать, Алф….
– Да ну тебя нахуй! Еще чего – снимать, как я кого-то насилую! Знаешь, на что это похоже будет?
Смачно это будет уж точно, как бы там ни было еще. Энн полураздета, а у Сида по-прежнему шляпа на голове, он жует остаток сигары, и оба они смотрятся наклюканными – и так оно и есть. Эрнест наконец жмет на кнопку, и него получается что-то вроде фотографии. Тогда Сид отпускает Энн, но она по-прежнему лежит на полу, заламывая руки и брыкаясь.
– Подумать только, что это происходит со мной! – воет она. – Ох, а если Сэм узнает! О боже мой, если только Сэм узнает!
– Пусть наслаждается, только чтоб сильно не шумела, – говорит Эрнест, откупоривая еще одну бутылку. – Она придет в себя.
Энн выпивает, когда ей протягивают, и садится, привалившись спиной к стене. Она пытается нас урезонить. Женщина в ее положении не может позволить себе эдак фотографироваться…. неужто мы этого не понимаем? Эрнест клянется, что это будет лишь для его собственной коллекции…. она же говорила, что хочет купить фотоаппарат и кое-что поснимать… Так вот и камера, и раз уж мы все здесь…..