Под куполом небес

Кулаков Владимир Александрович

– Всю жизнь жду!.. – процедил Пашка сквозь зубы.

– Всё как у вас, у жонглёров – не единожды раздолбаешь пальцы в мясо, прежде чем трюк пойдёт! Помнишь, как мы тебе распаривали руки на ночь и синтомицинку привязывали до утра? Готовься, сынок, здесь будет то же самое…

Пашка со вздохом кивнул.

– А сейчас давай всё с самого начала. Словно ты никогда не знал, что такое конь. Нога прижата, пятка вниз, спина ровная, руки на холке. Дальше, чтоб начать движение, тебе достаточно пяткой подтолкнуть лошадь вперёд – ну, это ты знаешь. Постарайся в дальнейшем делать это как можно незаметнее. А пока, как получится, лишь бы Сатурн

понял тебя и пошёл.

Пашка был мокрым до нитки. Сейчас бы шенкелем по крупу, гортанным криком «Хей-я-а!» и в галоп! Да куда там, конь под это не заточен. Это тебе не лихая джигитовка, тут дело деликатней. «М-да-а! Пока выгляжу, как извивающийся червяк на крючке рыбака. Лучше ещё часов пять-шесть пожонглировать, чем полчаса просидеть на этом едва двигающемся ”скакуне”».

Пашка сопел, но отступать пока не хотел. Решение он уже принял: «Больше ни в жизни!» Но сегодня этот крест он собирался донести до самой Голгофы, то есть до финальной команды Захарыча: «Всё на сегодня. Домой!..»

– Захарыч! А чего Пашка шпорами не пользуется? Зря надевал, что ли? Для чего они тогда вообще нужны? – Венька вступил в беседу.

– Шпоры применяют, чтобы усилить действие шенкеля, и не более того. Пользоваться ими нужно, только чтобы дать почувствовать животному твою команду. Чуть-чуть, играючи. По правилам Международной ассоциации конного спорта вообще нельзя использовать чрезмерно острые шпоры, бить животное слишком сильно по крупу. Это считается откровенным варварством. Можно обойтись и без всего этого. Ну, или почти обойтись. У нас в цирке настоящие мастера на шпоры никогда не надеялись. Только на ум лошади. И на свой, у кого он был… – Захарыч скривился, видимо вспомнив тех, у кого ум, как таковой, отсутствовал.

Отношение к животным в цирке у Захарыча было определённое. Он не подбирал слов для дрессировщиков, которые доминировали над подопечными, демонстрируя своё превосходство. Не дай бог, если Стрельцов встречался со случаями насилия над животными! Тут для него авторитетов не было – народный, заслуженный или ещё там какой – всё едино! Мог и в морду за это дать. В цирке об этом знали и помнили.

– Ну, а эта штуковина, как её… форпайч! Им-то ведь можно? – неунимался в своём любопытстве Венька, вспомнив и к месту употребив плохо запоминающийся термин, за что получил одобрительный взгляд Захарыча и хмыкнул: знай наших! – Чего он у Пашки под мышкой ночует?

– Это тоже не средство управления, скорее предмет для лёгкого наказания, если так уж припёрло. В работе с лошадью применяются три основных вида команд. Для тебя говорю, Веня! – Захарыч тут схитрил. Он скорее напоминал основы управления лошадью Пашке и Свете. Последняя сидела в зрительном зале и внимательно следила за репетицией.

Рисунок Арины Герасимовой

– Первое – тело. По тому, в какую сторону всадник наклоняется в седле, тренированный конь легко поймёт, что от него требуется. Второе – шенкель. Другими словами – внутренняя сторона ноги всадника от бедра и до ступни, прижатая к боку животного. Третье – поводья. Они, Веня, не рвут губы лошади, естественно, если не зверствовать, только направляют животное в нужную сторону. Дополнительным средством является хлыст, он же форпайч, имя которого ты, наконец,

запомнил! – Захарыч послал Веньке взгляд, полный мёда. Тот, как пчела на патоке, довольный, разулыбался.

– Несмотря на угрожающий вид, он не способен причинить здоровью лошади ощутимого вреда. Это как указка в руках учительницы. Ей, конечно, можно треснуть двоечника за шалости! – Захарыч сурово посмотрел на Веньку. Тот понял – двоечник в цирке пока он…

– В работе с животными прежде всего – терпение и любовь. Подкормки и прочее – это лишь физические взаимоотношения. Добиться любви животного, понимания, чего от него хотят, – вот высшая цель дрессировки. – Захарыч снова строго и многообещающе посмотрел на Веньку, словно уже примерял к его бедной голове ту самую указку.

– Вот ты свои машины моешь, тряпкой протираешь, оглаживаешь, лоск наводишь. Лошадь не машина и не игрушка, у неё есть эмоции, она может испугаться, обрадоваться, полюбить всадника или испытывать к нему неприязнь. Потому и относиться к ней следует, как к живому существу: хотя бы иногда похлопывать по шее, что означает поощрение, подкармливать лошадиными лакомствами и проводить с ней время. К вопросу, почему тебя Сармат недолюбливает? Иногда животное может вести себя неприветливо, потому что имеет проблемы со здоровьем или ещё по какой причине. В твоём случае, он просто тебя ревнует к Свете. Так что будь осторожен! У плохо настроенного животного уши прижаты назад или стоят домиком, ноги напряжены, хвост и голова подняты вверх. Разговаривай с Сарматом, как с равным. Он понимает тембр голоса, интонацию, а значит, и смысл.

– Ага, значит, к Пашке он не ревнует, к тебе тоже, а ко мне ревнует. Нормально!

– Пашка – муж. Я близкий родственник, чего к нам ревновать?

– А я, значит, цветок в проруби! – Венька было обиделся.

Подошедшая Света чмокнула Веньку в щёку, тот заметно сомлел. Пашка сделал вид, что не заметил, отвернулся, дабы не огреть Веньку его любимым форпайчем. «Всё-таки выпросил, зараза!..»

– Ты, Венечка, больше, чем родственник! Ты – друг! И мой будущий партнёр по номеру – это я тебе обещаю!..

Глава пятая

Год назад они выпустили номер «Высшая школа верховой езды», который работала Света. Исполняла она его на Сармате. Захарычу удалось в короткий срок обучить этого норовистого коня ходить под седлом, что было весьма не просто. Заставить лошадь, работающую «свободу», носить на себе седока и исполнять «выездку» – дело почти невыполнимое. А тут – Сармат! Конь с необузданным норовом и неукротимым характером вожака. Секрет успеха заключался в том, что этот конь был феноменом. Захарыч почувствовал, что это возможно, видя одно обстоятельство. Обстоятельство тонкое, деликатное, возможно, самое главное – конь был влюблён в Свету. Она на него села. Он позволил…

Этот конь от природы был наделён недюжинным интеллектом. С Венькой он был строг, с Пашкой – нейтрален, с Захарычем – покорен и уважителен. К Свете же Сармат питал истинную любовь. Когда она входила на конюшню, раздавалось его приветственное ржание и нетерпеливый стук изящных ног по дощатому полу денника – словно он летел ей навстречу. О! Это был редкий конь! «Такие появляются в цирке раз в сто лет! – утверждал Захарыч. – Это – человек!..»

Сармат при встрече, млея, смотрел на Свету так же, как и Венька, – теми же томными, соловелыми глазами. Оба были готовы содрать с себя шкуры и бросить их к ногам избранницы.