Под куполом небес
Шрифт:
Захарыч, подтянутый, строгий, ходил вокруг купели за священником и Светой, которая была облачена в длинную белую рубаху с такими же длинными рукавами, и был невероятно горд моментом – он крёстный отец! Отец! У него появилась дочь! Света!
Тут же были и Пашка с Венькой. Крёстной матерью сегодня выступала Ольга Борисова. Она немного волновалась – это вам не со львами в клетке один на один, с которыми она управлялась влёгкую. Тут общение покруче… Захарыч знавал её отца – Владимира Борисова, великого дрессировщика и артиста. Уважал его как мастера и человека, поэтому выбор крёстной пал на Ольгу сразу
Женя, муж Ольги, некогда классный вольтижёр, а теперь её ассистент и правая рука, тоже держал свечу, крестил лоб двуперстием. Все его родственники были староверами. Отец Симеон обратил на это внимание, зыркнул глазами, повысил и без того мощные децибелы своих связок, дёрнул плечом. Женька замер с двуперстием, вместо осенения почесал лоб. Растерялся, скукожился. По-своему крестился, только когда строгий батюшка поворачивался к нему спиной.
Отец Симеон подул на уста крещаемой, её лоб, грудь, обратился к Всевышнему:
– Изгони из неё всякого лукавого и нечистого духа, скрытого и гнездящегося в её сердце…
Света светилась удивительным внутренним светом. Ах, как точно сейчас ей шло её имя! Она была воплощением света! Нательный крестик, купленный накануне, сиял маленьким солнцем на её груди…
Пашка залюбовался женой, отвлёкся и по инерции воткнулся в могучую спину отца Симеона. Тот, не прерывая молитвы, угрожающе качнул кадилом в сторону нарушителя таинства, продемонстрировав при этом недюжинный кулак, и многозначительно стрельнул глазами. Пашка невольно сделал шаг назад и наступил на ногу Веньке, который, в свою очередь, что-то буркнул и врезался в Женьку. Тот ойкнул. Ольга свирепо взглянула на мужа. Женька мимикой показал ей своё отчаянное положение, типа: «А что я! Я – ничего! Я-то здесь причём?» – и опустил глаза. Оля в клетке пресекала всякое львиное неповиновение мгновенно. Как и на манеже, в храме она по-прежнему оставалась Ольгой Борисовой, заслуженной артисткой, укротительницей африканских львов!
Небольшая заминка была преодолена отцом Симеоном очередным повышением его мощного, чуть хрипловатого голоса и взглядом, полным укоризны. Фотиния улыбнулась, сжала губы, сдержав невольный смех. Голова крещаемой тут же исчезла в купели, куда безо всякого предупреждения кунул её отец Симеон.
– Крещается раба Божья Фотиния во имя Отца! Аминь! – Света едва успела набрать воздуха в лёгкие, как волосатая рука батюшки вторично попыталась её утопить в святых водах купели. – Сына! Аминь! И Святаго Духа! Аминь!..
Экзекуция с водой была закончена. Света виновато улыбалась – она едва не испортила таинство своей гибелью. Но, Слава, опять же, Богу – всё обошлось… Пашка, поигрывая скулами, безо всякого пиетета смотрел на такого бесцеремонного слугу Господа.
Потом Свету мазали елеем, водили к алтарю, совершали всё положенное. Отец Симеон, ближе к концу, неожиданно оттаял и стал даже вполне миролюбивым дядькой. Его пригласили в цирк, но он деликатно отказался.
Вечером, после представления, в гостинице закатили пир! Оля с Захарычем восседали во главе стола, гости по кругу, а Света
Глава девятая
Пятница. Представление прошло как-то легко и радостно. Тёплый летний вечер не спешил в ночь. Было ещё светло. Пашка со Светой решили пройтись по парку, вокруг пруда, что рядом с цирком. Они разговаривали. Пашка шутил, периодически нежно трогал талию Светы. Незаметно вышли на Октябрьский проспект. Слева оказалась гостиница «Вятка». Уютными люстрами манил ресторан.
– А не отужинать ли нам в сим прекрасном заведении? Не тряхнуть ли, так сказать, мошной! Благо до зарплаты рукой подать! Гульнём? – Пашка прищурил глаз. Света подумала и утвердительно кивнула:
– Эх, гуляй рванина от рубля и… ниже! – Света поддержала разухабистое настроение мужа.
– Не-е, Точка! Экономить мы с тобой не будем! Мы же не коты Матроскины! Пропьём всё до копейки!..
С этим радостным, безоблачным настроением они и вошли в ресторан.
В зале звучала негромкая музыка. Бармен сбивал коктейль для «своеобразного» клиента с женскими манерами и блудливым взглядом. Тот сидел на высоком стуле у барной стойки и поигрывал ножкой. В глубине притемнённого зала шумела компания из нескольких человек. Вокруг них «крутился на пупе» официант. «Видать, люди не простые», – подумал Пашка, выбирая место, куда присесть.
– Сюда садиться не стоит! Это место постоянных посетителей… – туманно объяснил подошедший официант с кожаным талмудом меню подмышкой.
– Их же нет пока! Мы посидим здесь? Тут удобно, красиво.
– Ваше счастье, что нет. Не дай бог придут. Лучше пересядьте от греха подальше…
Пашка со Светой переглянулись, хмыкнули, пожали плечами и сели поближе к окну, в метрах десяти от «греха подальше». Официант облегчённо выдохнул и стал терпеливо объяснять что есть на кухне в наличии. Неожиданно он принёс бутылку красного дорогого вина.
– Мы не заказывали! – Пашка поднял брови на официанта.
– Это вам во-он от того столика…
В той стороне, куда он показал, обозначилось движение. Оттуда приветственно махали руками, подняв большие пальцы вверх.
– Менты гуляют!.. – с глубоким вздохом и какой-то затаённой горечью прозвучало от официанта.
Один из компании встал и нетвёрдой походкой подошёл к столику, где сидели Пашка со Светой в ожидании заказанных яств.
– Ребята! Мы вас узнали! Вы классные артисты! Видели вас в цирке на представлении – дежурили там позавчера. Давайте к нам, посидим, выпьем!
– Спасибо большое! Мы так наломались сегодня, что хочется просто побыть в тишине, поужинать. Готовить уже руки не поднимаются. Вы уж нас извините! Надеюсь, поймёте – не в обиду!
Подошедший поднял руки вверх, мол, понимаем, сами трудимся в поте лица.
– Если что, мы на страже порядка и закона всегда и везде! Кто обидит – мы рядом! – отрапортовал он. Отдал честь, приложив руку ко лбу, галантно поклонился и, пошатываясь, поковылял к коллегам. Там вскоре раздался взрыв хохота – обломался!..