Под куполом
Шрифт:
Теперь уже поднялся весь зал. Впрочем, не Анди. Она по-прежнему сидела в третьем ряду, у самого прохода, глядя на Ренни снизу вверх. И глаза ее не были мягкими, затуманенными и потерянными, какими он привык их видеть.
Смотри сколько хочешь. Только сиди, как хорошая маленькая девочка.
А пока Большой Джим купался в аплодисментах.
20
— Пора? — спросил Ромми. — Что думаешь, Джекки?
— Обождем еще чуть-чуть.
Интуиция говорила, что надо
И потом задавалась вопросом: сколько жизней удалось бы спасти, если б она сказала Ромми: «Ладно, поехали»?
21
Приникнув к щели в боковой стене моста Мира, Младший увидел, как вскочили люди, сидевшие на скамьях, поставленных на лужайке, и та же интуиция, предложившая Джекки обождать, сказала ему, что пора. Хромая, он вышел на городскую площадь и направился к Главной улице. Когда существо, которое зачало его, возобновило речь, он уже шел к полицейскому участку. Темное пятно в левой половине поля зрения опять прибавило в размерах, но ясность мышления сохранялась.
Я иду, Ба-а-арби. Иду прямиком к тебе.
22
— Эти люди — мастера дезинформации, — продолжил Большой Джим, — и завтра, когда вы придете к Куполу, чтобы повидаться с вашими близкими, кампания против меня наберет обороты. Кокс и его приспешники не остановятся ни перед чем, чтобы очернить меня. Они обзовут меня лжецом и вором, возможно, даже скажут, что я сам возглавлял их операцию по производству наркотиков…
— Ты и возглавлял! — раздался громкий четкий голос.
Принадлежал он Андреа Гриннел. Все взгляды сосредоточились на ней, когда она поднялась, человеческий восклицательный знак в ярко-красном платье. С холодным презрением она посмотрела на Большого Джима, а потом повернулась к людям, которые выбрали ее третьим членом городского управления, когда четырьмя годами раньше Билли Кейл, отец Джека Кейла, умер от инсульта.
— Вам надо хоть на мгновение забыть свои страхи, — продолжила она. — И когда вы это сделаете, то сразу увидите всю нелепость истории, которую он вам рассказывает. Джим Ренни думает, что вас можно гнать, как стадо овец в грозу. Я прожила в этом городе всю жизнь и думаю, что он не прав.
Большой Джим ждал криков протеста. Их не последовало. Не потому, что горожане сразу поверили ей. Просто их ошеломил столь неожиданный поворот событий. Элис и Эйден Эпплтон повернулись и стояли на коленях на скамье, таращась на женщину в красном. Каро застыла, пораженная в не меньшей степени.
— Секретный эксперимент? Какая чушь! Наше государство в последние пятьдесят лет наделало много чего непотребного, и я первая с этим соглашусь, но держать целый город под колпаком какого-то силового поля? Представляете себе, что это такое? Полнейший идиотизм. Только запуганные люди могут в такое поверить, о чем Ренни знает и дирижирует всем этим ужасом.
Внезапность атаки на какие-то мгновения сбила Большому Джиму дыхание, но теперь он снова обрел голос. И разумеется, микрофон по-прежнему оставался
— Дамы и господа, Андреа Гриннел — прекрасная женщина, но сегодня она не в себе. Она шокирована, как и большинство из нас, это естественно, но, к сожалению, я должен добавить — у нее развилась серьезная наркотическая зависимость, результат постоянного приема лекарственного препарата, который называется…
— Я уже не один день не принимаю ничего, кроме аспирина, — прервала его Андреа все тем же четким, громким голосом. — А теперь в моем распоряжении оказались документы, которые показывают…
— Мелвин Сирлс! — прогремел Большой Джим. — Не могли бы вы и несколько полицейских вывести члена городского управления Гриннел из зала и проводить домой? А может, в больницу для наблюдения. Она не в себе.
Кое-где раздался одобрительный шепот, но в целом Большой Джим не ощутил той поддержки, на которую надеялся. И Мел Сирлс успел сделать только один шаг к Андреа, потому что Генри Моррисон толкнул его в грудь, и тот с грохотом приложился спиной к стене.
— Пусть закончит, — объяснил свои действия Генри. — Она тоже избрана нами в городское управление, так что дайте ей договорить.
Мел посмотрел на Большого Джима, но тот не отрывал глаз от Анди, словно загипнотизированный, а она доставала из большой сумки конверт из коричневой плотной бумаги. Он понял, что это такое, едва увидел конверт. Бренда Перкинс! Какая же сука! Даже мертвая продолжает мне гадить.
Когда Анди подняла конверт, ее затрясло. Судороги вернулись, проклятые судороги. Более худшего времени выбрать они не могли, но Анди не удивилась. Она даже ожидала этого. Стресс не мог не сказаться.
— Документы в этом конверте попали ко мне от Бренды Перкинс. — Слава Богу, голос не дрожал. — Подготовили их ее муж и генеральный прокурор штата. Герцог Перкинс расследовал деятельность Джеймса Ренни по целому букету тяжких преступлений.
Мел посмотрел на своего друга Картера в надежде получить хоть какую-то команду. И Картер посмотрел на него. Его глаза сверкали, и вроде бы происходящее забавляло Тибодо. Он указал на Андреа, потом коснулся ребром ладони шеи: заткни ей глотку. На сей раз, когда Мел двинулся к Анди, Генри Моррисон его не остановил: как и все остальные, он таращился на Андреа Гриннел.
Марти Арсено и Фредди Дентон присоединились к Мелу, который шел вдоль сцены пригнувшись, словно не хотел мешать просмотру фильма. С другой стороны к центральному проходу устремились Тодд Уэндлстет и Лорен Конри. Уэндлстет сжимал рукоять тяжелой трости с отпиленным концом, которая служила ему дубинкой. Конри положила руку на пистолет.
Анди видела их, но не замолчала:
— Доказательства в этом конверте, и я уверена, что эти доказательства… — Она хотела закончить «стали причиной смерти Бренды Перкинс», но трясущаяся потная левая рука не удержала лямку ее большой сумки. Та упала в проход, и ствол револьвера тридцать восьмого калибра, который ей подарили для защиты дома, высунулся из нее, как перископ.