Под куполом
Шрифт:
— Преподобный Коггинс! — позвала Линда, всунувшись в дом. — Это полиция, преподобный Коггинс. Вы здесь?
Ответа не последовало. Они переступили порог. И пусть на первом этаже царил идеальный порядок, но Линде стало как-то не по себе. Она решила, что причина проста — они в чужом доме. В доме священника, куда вошли без приглашения.
Джекки поднялась наверх.
— Преподобный Коггинс! Полиция. Если вы здесь, пожалуйста, отзовитесь.
Линда стояла у лестницы, глядя наверх. С домом что-то было не так. Он заставил ее подумать о Джанель, трясущейся в припадке. Тогда у Линды возникли такие же ощущения. Внезапно пришла уверенность: попади сейчас Джанель в этот дом,
Вроде бы Линда видела перед собой совершенно обычную лестницу, но подниматься ей совершенно не хотелось. Она мечтала о том, что Джекки найдет второй этаж пустым и они смогут поехать на радиостанцию. Но когда напарница позвала, Линде пришлось подняться.
6
Джекки стояла посреди спальни Коггинса. На одной стене висел простой деревянный крест, на другой — табличка с надписью: «ВОРОБЕЙ ПОД ВЗГЛЯДОМ ЕГО». Покрывало с кровати снято. На простыне краснели следы крови.
— И это. — Джекки указала на пол. — Подойди сюда.
С неохотой Линда подошла. На натертом до блеска деревянном полулежала веревка с завязанными на ней узлами. Окровавленными узлами.
— Похоже, кто-то его бил, — мрачно изрекла Джекки. — Возможно, достаточно сильно, чтобы он лишился чувств. Потом они положили его на… — Она посмотрела на Линду. — Нет?
— Как я понимаю, ты выросла не в религиозной семье.
— Очень даже религиозной. Мы поклонялись Святой Троице: Санта-Клаусу, Пасхальному Кролику и Зубной Фее. А как насчет тебя?
— Мы — обычные богобоязненные баптисты, но я о таком слышала. Думаю, он бичевал себя.
— Перестань! Люди такое делали за грехи, так?
— Да. И насколько я понимаю, это совсем не вышло из моды.
— Тогда понятно. В каком-то смысле. Зайди в ванную и посмотри на туалетный бачок.
Линда не сдвинулась с места. Ей хватило и завязанной узлами веревки. Атмосфера дома — его пустота — давила все сильнее.
— Иди. Там тебя не укусят, и я готова поставить доллар против десятицентовика, ты видала кое-что и похуже.
Линда прошла в ванную комнату. На туалетном бачке лежали два журнала. Один религиозный — «Аппер рум». Второй назывался «Юные азиатские щелки». Линда сомневалась, что его продавали во многих магазинах религиозной литературы.
— Итак, — произнесла Джекки, — что мы имеем? Он сидит на унитазе, мечет трюфели…
— Мечет трюфели? — Линда засмеялась, несмотря на нервное напряжение. А может, благодаря ему.
— Так это называла моя мать. В любом случае, покончив с этим, он устраивает себе бичевание, чтобы искупить грехи, а потом укладывается в постель и видит счастливые азиатские сны. Утром встает, бодрый и очищенный от грехов, молится, потом садится на велосипед и едет в город. Логично?
Линда подумала, что скорее да, чем нет. Правда, эта версия не объясняла, почему в доме ей было не по себе.
— Давай проверим радиостанцию, — предложила она. — Потом поедем в город и выпьем кофе. Я угощаю.
— Хорошо. Мне черный. И желательно внутривенно.
7
Дверь в низкое, главным образом из стекла, здание студии ХНВ они тоже нашли запертой, но из динамиков, закрепленных на свесах, лился псалом «Доброй ночи, дорогой Иисус» в интерпретации Перри Комо, известного исполнителя соула. За студией высилась радиовышка, с едва видимыми в ярком утреннем свете мерцающими красными сигнальными огнями на вершине. Около вышки находилось длинное, похожее на большой сарай, строение. Линда предположила, что в нем генератор и все необходимое для того, чтобы по-прежнему рассказывать о чуде любви Божьей Западному Мэну, Восточному Нью-Хэмпширу и, возможно, планетам Солнечной системы.
Джекки постучала, потом забарабанила.
— Не думаю, что здесь кто-то есть, — сказала Линда.
Это место совершенно ей не нравилось. И в воздухе стоял какой-то странный запах, затхлый и неприятный. Запах этот напомнил ей о кухне матери, даже после интенсивного проветривания, потому что ее мать курила как паровоз и точно знала: есть можно только то, что хорошенько прожарено на раскаленной сковороде, от души смазанной свиным жиром.
Джекки покачала головой.
— Мы кого-то слышали, так?
Линда не ответила, но так оно и было. Они настроились на волну радиостанции, когда ехали от дома пастора, и услышали голос диджея, объявившего, что сейчас прозвучит «еще одно выраженное песней послание Божьей любви».
На этот раз поиски ключа заняли больше времени, но Джекки в конце концов нашла его в конверте, закрепленном липкой лентой на дне почтового ящика. Лежал в конверте и клочок бумаги, на котором кто-то нацарапал четыре цифры: 1 6 9 3.
С ключом пришлось повозиться, поначалу ничего не получалось, но он все-таки повернулся в замке. Едва они переступили порог, послышались короткие гудки охранной сигнализации. Пульт крепился к стене. Как только Джекки набрала вышеуказанные цифры, гудки смолкли. Осталась только музыка. Перри Комо сменила какая-то инструментальная композиция. Линде показалось, что она слышит органное соло из «Ин-а-Гадда-давита». [88] Динамики в студии по качеству в тысячу раз превосходили те, что стояли снаружи, музыка звучала громче, и создавалось ощущение, что она живая.
88
Сингл американской рок-группы «Айрон баттерфлай».
Неужели люди могут работать в таком святее-чем-ты грохоте? — спросила себя Линда. Отвечать на телефонные звонки? Заниматься делами? Как такое возможно?
И здесь тоже что-то было не так. Линда это ощущала. У нее не просто бежали по коже мурашки, она чувствовала нарастающий страх. И когда увидела, как Джекки расстегнула ремешок, удерживающий служебный автоматический пистолет в кобуре, сделала то же самое. Ощущение рукоятки под рукой придавало смелости. Твой жезл и твоя рукоятка, они успокаивают меня, подумала Линда.
— Эй! — позвала Джекки. — Преподобный Коггинс! Кто-нибудь!
Ответа не последовало. Стол секретарши пустовал. Слева находились две закрытые двери. За стеклянной стеной прямо перед женщинами перемигивались огоньки. Линда предположила, что там находится студия, откуда шли передачи.
Закрытые двери Джекки распахнула ногой, держась на расстоянии. За одной находился кабинет, за другой они увидели роскошно обставленный конференц-зал, в котором стоял телевизор с огромным плоским экраном. Он работал, но без звука. Андерсон Купер, чуть ли не в натуральную величину, вел комментарий с Главной улицы Касл-Рока. Дома занавесили флагами и желтыми лентами. Линда увидела плакат на магазине скобяных товаров: «ОСВОБОДИТЕ ИХ». От его вида Линде стало совсем жутко. Бегущая строка в нижней части экрана сообщала: «ИСТОЧНИКИ В МИНИСТЕРСТВЕ ОБОРОНЫ ГОВОРЯТ О НЕИЗБЕЖНОСТИ РАКЕТНОГО УДАРА».