Под личиной
Шрифт:
Андрей неожиданно успокоился. Первый шок прошел, и теперь он чувствовал, как к нему возвращается уверенность в себе.
Силы, конечно, были неравными – Андрея окружали четверо. Он также не исключал, что подручные Самурая вооружены. На первый взгляд положение было безвыходным.
Но ему вспомнились уроки Дрозда: "Запомни, хлопец, – количество противников не имеет большого значения. В свалке они только мешают друг другу. Основной момент заключается в следующем: нужно сразу же вывести из строя главаря. Бей его так, чтобы он быстро не поднялся. Остальные чаще всего трусливые шакалы. Несколько
– Что ж ты, бля, воду мутишь? – спросил с угрозой Февраль. – Самурая обидел, телку у него увел. Бегаешь от нас. Решил, что вошел в крутизну и можешь на братву хрен забить?
– Я ни в чем не виноват, – угрюмо буркнул Андрей.
Он прекрасно понимал, что Февраль устраивает базар-вокзал – заводит своих дружков, чтобы потом, когда начнется избиение, ни у кого из них не дрогнуло сердце и чтобы все они месили от души.
А это значило, подумал Андрей, невольно содрогнувшись, что со школьного двора он уйдет калекой. Если вообще уйдет.
Февраль говорил еще что-то, его подручные распалялись все больше и больше, подступая все ближе и ближе, но юноша почти не слушал бандита, а лихорадочно шарил ногой, чтобы нащупать что-нибудь похожее – пусть отдаленно – на оружие.
И нащупал. Совсем близко, в полуметре. Это были обломки кирпичей из выкрошившейся стены.
Андрей молниеносно присел, схватил кирпич и с силой, помноженной на злость, запустил его в голову Февраля, стоявшего в двух метрах от него.
Бандит коротко охнул и упал, как подкошенный. Не останавливаясь ни на миг, Андрей обрушил каменный град на подручных Февраля, нагибаясь-разгибаясь словно заведенный.
Не ожидавшие такого оборота вощанские братки растерялись. Злобно матерясь, они попытались наброситься на Андрея, но, судя по их болезненной реакции, кирпичи попадали точно в цель, и спустя считанные секунды подручные Февраля бросились врассыпную, освобождая юноше дорогу.
Андрей не стал мешкать и рванул с такой скоростью, что ветер в ушах засвистел. Он мчался, не оглядываясь.
Уже сворачивая за угол школы, он услышал звуки выстрелов. Значит, бандиты и впрямь имели огнестрельное оружие и их намерения по отношению к нему были самыми что ни есть кровожадными…
Юноша бежал без остановки не менее двадцати минут. А может и больше. Потом он еще долго шел – без всякой цели, куда глаза глядят.
Остановился Андрей только возле дома, где жил Дрозд. Ноги сами принесли его сюда, несмотря на то, что Дрозда не было в городе.
Он подошел к подъезду, потоптался возле двери, глядя на темные окна квартиры приятеля (на этот раз Дрозд уехал внезапно и забрал ключи с собой), а затем направился в котельную, которая находилась неподалеку.
Андрей только сейчас сообразил, что на нем только легкий костюм и туфли на тонкой подошве – его теплая куртка так и осталась в школьном гардеробе. А мороз ближе к полуночи начал усиливаться.
В котельной юношу встретил кочегар, живой черноволосый мужичок, который все время дергался, как паяц, и шустро мотался между котлами, почти не приседая. Он отзывался на прозвище Сундук, но на самом деле его звали Суюндук. Отец кочегара был башкиром, а мать русской.
Впрочем, со своими родителями он практически не общался. Суюндук-Сундук с детства испытывал тягу к бродяжничеству и в конце концов навсегда уехал из родной деревни. С той поры минуло более тридцати лет.
– Йо-йо-йо! Кого я вижу! Здорово, Андрюха! Садись к столу, будем чай пить с карамельками. Хороший чай, индийский. По знакомству достал. Знаешь, какое сейчас барахло трудовому народу всучивают? Сено, а не чай. Пить противно. Поддельный. А мне, сам видишь, только лучший дают. Попробуй, попробуй, сразу убедишься. Какой аромат… Сила! Как там поживает Георгий Иванович? Что-то давно его не видел.
– С ним все в порядке, – ответил Андрей, прихлебывая чай. – Жив, здоров.
– Сурьезный человек, – на мгновение спрятав в морщинах улыбку, с уважением сказал Сундук; а затем продолжил назидательно: – Ты держись его, паря, не пропадешь.
С кочегаром юношу познакомил Дрозд. Наверное, от одиночества Георгий Иванович иногда просиживал за бутылкой вместе с Сундуком ночи напролет. Однажды Дрозд предупредил Андрея, что в случае внезапного отъезда из города он передаст ему весточку и ключи через Сундука.
Но сейчас Андрей не стал справляться насчет ключей от квартиры. Он понял, что Сундук в неведении, где теперь находится Дрозд. А раз так, то и ему незачем язык отвязывать…
Андрей пил чай, слушал безостановочный треп Сундука, и постепенно погружался в полудрему. За окнами котельной снова пошел снег, и сверкающие в лучах уличного фонаря крупные снежинки казались падающими звездами.
Звездами, которые не исполняют загаданных желаний.
Волкодав
Я ехал за город к одному весьма примечательному человеку. Никто не знал ни его фамилии, ни настоящего имени. Не было у него и никаких документов. Все называли его просто – Мазай.
Трудно сказать, как прилепилось к нему это прозвище. Как, когда и где. Возможно, оно происходило от жаргонного слова "маз", имеющего двоякое толкование: главарь воровской шайки и наставник, учитель. А может, в его основу легло слово "маза" – заступничество.
По крайней мере, он никак не походил на литературного героя, в половодье спасавшего зайцев. Но, как бы там ни было, а Мазай среди городского "дна" имел большой авторитет.
Мне довелось с ним познакомиться при весьма необычных обстоятельствах. Однажды осенью, возвращаясь из командировки, я увидел на обочине дороги толстяка, который, словно муравей, упрямо тащил на горбу чем-то под завязку набитый мешок.
Время от времени он падал, смешно дрыгая ногами, затем с трудом вставал, и снова продолжал свой нелегкий путь – точно как несчастный Сизиф, вкатывающий на гору тяжелый камень.
Наверное, я был тогда в чересчур благодушном настроении, потому что остановил машину и предложил свои услуги. Толстяк с радостью согласился (еще бы не согласиться!), а когда мы приехали к месту назначения, он вежливо попросил меня пройти в его "апартаменты", чтобы "тяпнуть по рюмашке", как он выразился.