Под личиной
Шрифт:
– А что касается янки, так ведь палка имеет два конца. Ты библию читал?
– Давно, – коротко ответил Мазай и нахмурился.
Он никак не мог понять, куда я клоню.
– Одним из самых больших грехов считается гордыня, наплевательское отношение ко всем окружающим. А все грехи наказуемы, уж поверь мне. В последнем столетии второго тысячелетия колесо истории значительно ускорило свой бег, и если раньше кары небесной ждали десятилетиями, то теперь этот срок значительно сократился…
Такое начало разговора вошло у нас в привычку. На политике и мировых проблемах мы разминались.
Умные (а еще лучше – заумные) речи действовали на Мазая как допинг. В своих "дебатах" мы иногда доходили даже до космических пришельцев.
– Так говоришь, вскорости все может перевернуться? – с надеждой подвел итог нашей "политбеседы" Мазай.
– Еще как. Притом с большим шумом. Как пели пролетарии: кто был никем, тот станет всем.
– Дожить бы…
– Хочешь тряхнуть стариной? – спросил я с невинным видом.
– Хе-хе-хе… – многозначительно рассмеялся Мазай, и поторопился изменить тему разговора: – В городе заказное убийство.
– Эка невидаль. Это не новость.
– Почему? – удивился Мазай.
– А все потому. В нашем славном городке заказные убийства, если судить по реакции населения, сродни заморозкам на Мальорке – народу уже все до лампочки. Почти каждый месяц кого-нибудь валят. Бывает и пачками.
– Ну, не скажи, – горячо возразил Мазай. – Такого еще не было.
– Неужели замочили мэра? – пришла и моя очередь удивляться.
Наш городской голова был еще тот фрукт.
Он сидел за экономические преступления при всех властях, – от коммунистической до новой демократической – но каждый раз каким-то чудом очень быстро оказывался на свободе, притом по реабилитации.
Его не брали ни хворь, ни пули, ни взрывные устройства конкурентов, ни выстрелы из гранатомета.
Бронированный "мерседес" мэра взлетал на воздух три раза, а ему хоть бы хны.
Говорили, что на свою избирательную кампанию он потратил сумму, сравнимую с годовым бюджетом города. Теперь он стал членом новой правящей партии, поддерживаемой президентом, и каждую неделю через экраны телевизоров загробным голосом не говорил, а вещал прописные истины и красочно расписывал свои успехи на городском поприще.
– Чур тебя, – вяло отмахнулся Мазай. – Пусть живет. Он хотя бы наших не трогает. Тот, что был до него, травил нас как зайцев. Нигде от него спасу не было.
– Хороший человек, – я скептически ухмыльнулся.
– У каждого свой крест, – философски заметил Мазай.
– И то правда… Так кого там на этот раз грохнули?
– Коммерческого директора "ящика". И какого-то коммерсанта. Ну и двух человек охраны.
"Ящиком" в городе назывался номерной военный завод, выпускающий всякие интересные штучки. В том числе и ракеты средней дальности.
Раньше о специализации завода сотрудники "ящика" и дома под одеялом боялись говорить, а теперь каждый пацан в городе об этом знает. Куда мы идем?
Вопрос, конечно, чисто риторический, но для меня, как военного человека (пусть и бывшего), совсем не праздный. Вокруг нас, если судить по новым веяниям в политике, теперь одни друзья. Не на кого, блин, даже плюнуть.
Господи, избави нас от таких друзей! А от врагов мы сами как-нибудь избавимся. Не мною сказано, и давно, но точно.
– Взорвали? – спросил я без особого интереса.
– Нет. Расстреляли.
– Когда?
– Утром. Они возвращались с Мячи.
В моей голове будто тумблер щелкнул. Мяча!!! У меня даже ладони вспотели.
Стараясь не показать Мазаю, что взволнован до крайности, я неторопливо открыл новую бутылку, наполнил стаканы и выпил, не закусывая. Мазай остро взглянул на меня и опустил глаза.
Мяча! Два человека и охрана… Я напряг память, пытаясь восстановить облик "премудрого пескаря".
Моб твою ять! Эх, Волкодав, стареешь, брат… А ведь ты почти узнал его. Увы – всего лишь почти.
Это был коммерческий директор "ящика".
Мне приходилось с ним общаться, – правда, всего раз – когда завод заказывал моей фирме материалы для отделки офисов. Он подписывал договор на поставку.
Я видел его мельком, через приоткрытую дверь кабинета, – когда секретарша заносила ему документы на подпись. Он был чересчур важной персоной, чтобы напрямую общаться с каким-то малоизвестным бизнесменом.
Ладно, с "пескарем" все ясно. Почти ясно. А как звали того коммерсанта, который ехал вместе с ним? Уж не Висловский ли?
Блин! Меня начал бить мандраж. На даче был еще и Анубис. Мог он возвращаться в город вместе с коммерческим директором?
Сомнительно. Он профессионал и позволить себе такую глупость просто не имел права. Тем более, после ночных событий.
Лично я на его месте этого не сделал бы никогда. Ведь коммерческий директор чересчур известная в определенных кругах фигура, и засветиться в его обществе человеку, которого ищет "контора", все равно, что самому себе надеть петлю на шею и выбить из-под ног табуретку.
Значит, Висловский. И два его телохранителя. Почему они?
А потому, что встреча явно была тайной и "премудрый пескарь" не стал тащить за собой лишние глаза и уши. Его привез на дачу сам Денни. И увез утром.
Итак, "мистер Смерть"? А кто еще. Сработано в духе Анубиса – молниеносно и эффективно. Он всегда любил опережать противника как минимум на шаг.
Анубис не стал продолжать поиски человека, подсматривающего за гостями Висловского. Это длинный и скользкий путь.