Под Луной
Шрифт:
– А Каменев?
– Каменев назначен наркомом Труда.
– Куйбышев?
– Валериан Владимирович остался в Рабоче-Крестьянской Инспекции, в ЦКК его заменил Рудзутак.
"Разгром, однако… "
– Троцкий? – спросил он вслух.
– По-прежнему в ВСНХ.
В голове шумело, мысли путались.
"Да, что же у них там стряслось?"
Впрочем, что произошло на Партконференции он предположительно знал. Эффект момента сработал в пользу Троцкого, и теперь, если не сглупит и не сдаст позиции из-за очередной ерунды, типа гонора, взыгравшего эго или интеллигентских рефлексий, дожать оппозицию, в которую обратились Сталин
– А что Леонид Петрович?
– Ничего, – удивилась вопросу Рашель. – Он в Ленинграде остался, где и был. Почему ты спрашиваешь?
"Потому что я рекомендовал его, но Троцкий сделал по-своему… и хорошо, что так… "
А почему это хорошо, а не, скажем, плохо, он даже и не спросил себя. Мелькнула мысль и ушла. И бог с ней…
– А генеральным кого выбрали?
– Никого, – покачала головой Реш. – Упразднили пост.
Глаза начали закрываться сами собой, но был еще один вопрос…
– Что с наркоматом?
Поняла ли она о каком наркомате он спрашивает? Похоже, поняла.
– Не знаю. – Ответила Реш. – Вот придет вечером Лев Давыдович, его и спросишь…
Троцкий пришел вечером. Выглядел усталым, да и настроение, судя по всему, у вождя было неважное.
"Тоже мне, победитель!"
Однако, подойдя к кровати Кравцова, Троцкий улыбнулся, и улыбка у него вышла вполне дружественная, естественная и как бы даже сочувственная.
– Доктор рекомендовал не задерживаться, – сказал он, чуть дернув в раздражении верхней губой. – Не волновать, не… Ну, вы же, Макс Давыдович, сами, так сказать, эскулап, должны понимать.
– Понимаю, – Кравцов хотел было приподняться, но куда там. Рана под плотными повязками вспыхнула огнем.
– Лежите, лежите! – В голосе Троцкого прозвучал едва ли не испуг. – Что вы!
– Ничего, – с трудом выдохнул Макс. – Все… в порядке. Спасибо, что пришли…
– Ну, что вы, право! – возразил Троцкий, присаживаясь. – Что за глупости! Это еще не известно, кто кому должен спасибо говорить! Вы в самый трудный момент оказались именно тем человеком, который знал, что нужно делать.
Ну, что ж, сказано более чем определенно. Яснее не выразишься.
– Я бы… – Кравцов хотел сказать, что не стал бы определять свое участие в событиях столь категорическим образом, но Троцкий его прервал.
– Вы – это вы, а я – это я! – сказал он твердо. – И позвольте мне самому решать, что и как оценивать.
– Извините.
– Извинения приняты, – кивнул Троцкий. – Времени у нас мало, – он чуть улыбнулся, вспомнив, по-видимому, их прежние "длинные" разговоры, – поэтому буду краток. О вашем состоянии оповещен. Товарищ Рашель держит меня в курсе. С профессором Ладыженским говорил, мнение консилиума известно. Месяц, возможно, полтора на выздоровление. Несколько позже можно будет перебраться в санаторий или на дачу. Это мы устроим. Теперь о делах. Вы уже в курсе по поводу новых назначений?
– В общем плане, – Кравцов оказался не готов к стремительному напору Вождя. – Но Наркомат и РВС…
– Наркомом назначен Антонов-Овсеенко.
– Сработаемся?
– Да, именно так. Видите ли, Макс Давыдович, Эфраим Маркович уходит из РВС. Он принял у товарища Каменева СТО. И я предложил на пост своего первого заместителя в РВС СССР вас.
– А… То есть, это… Черт! Это неожиданно! – Кравцов такого, и в самом деле, не ожидал. – Это большая честь…
– Это огромная ответственность. – Остановил его Троцкий. – Вы должны понимать, что фактически речь идет о руководстве РВС. Я в данном случае фигура номинальная, никак не больше. И все это знают и понимают правильно. Постойте! – остановил он Макса, попытавшегося из самых лучших побуждений вставить слово. – Вы не все знаете, и меры ответственности еще не оценили. Мы, видите ли, – я имею в виду Политбюро – решили устранить некоторые, накопившиеся противоречия. Народный комиссариат по Военным и Морским делам – это, в сущности, административно-командный орган для управления РККА. Вот Владимир Александрович и будет нашим главнокомандующим мирного времени. В его ведении войска, а значит, и кадры, тылы, вооружения, разведка и Штаб РККА. РВС же – стратегический орган, политический и хозяйственный. В дополнение к прежним структурам в РВС теперь входят три новых управления: Мобилизационно-хозяйственное, его возглавил Михаил Михайлович Лашевич, Политическое – Бубнов будет совмещать руководство управлением и обязанности секретаря ЦК, и Военно-техническое – на него мы рекомендуем Эйхе. Кандидатуры одобряете?
– Так их же Политбюро назначило.
– Мы назначили, а спрашиваю я вас.
– Думаю, все трое превосходные работники, но не будет ли с их стороны, я имею в виду товарищей Лашевича и Бубнова…
– Не будет, – остановил Кравцова Троцкий. – Я говорил с обоими. Вопрос решен, сработаетесь.
– На Военконтроле останетесь вы. – Продолжил он через мгновение. – Мы, помнится, уже обсуждали с вами кадровый голод? Ну, вот так и выходит, что каждому из нас приходится работать за двоих, а то и за троих. Впрочем, найдете себе хорошего заместителя… Я же нашел! – Улыбнулся Троцкий.
"И я нашел".
Если уж так вышло, что он стал первым заместителем Троцкого по Реввоенсовету, учреждению, превратившемуся теперь, – поглотив и Политуправление, и Мобилизационно-хозяйственное – в настоящего монстра, то Макс мог себе позволить взять в заместители того, кого хотел сам. И у него был на примете такой человек.
"Закс, – решил Кравцов. – Лучшей кандидатуры не найти!"
Сталин пришел на следующее утро. Улыбнулся, подходя к кровати, поставил на тумбочку бутылку с темно-красным вином.
– Кинзмараули, товарищ Максим, очень полезное вино. – Сказал он, присаживаясь на табурет. – Говорят, кровь восстанавливает.
– Здравствуйте, товарищ Сталин! – Улыбнулся в ответ Макс, страшно удивленный этим визитом.
– Какой такой, товарищ Сталин? – "Понарошку" нахмурился посетитель. – Нэ знаю ны какого товарища Сталина. Иосифа знаю, Кобу знаю, а Сталина не припоминаю. – Улыбнулся он в усы. – Меня Кобой друзья зовут, и ты меня так назвал…
"Вот оно что… – понял Макс. – Он думает, что я ему жизнь спас…"