Под маской хеппи-энда
Шрифт:
Дверь особняка была заперта, окна закрыты плотными шторами. Мы проникли в гараж – оттуда можно было попасть прямиком в подвал. Прислушались – откуда-то снизу доносились мерные удары, как будто кто-то пытался сокрушить кирпичную стену. Мне сделалось не по себе: вряд ли после убийства Синтии преподобный решил заняться благоустройством подвала в чужом доме. Я держал наготове камеру – вдруг увижу что-либо занимательное!
Танюша вооружилась массивным молотком, я же прихватил долото. Преподобный служил в армии, однако ему за шестьдесят, и, даже если он и находится в отличной физической
Мы осторожно спустились в подвал и снова прислушались – на какое-то время удары прекратились, а затем возобновились с утроенной силой. Не таясь, мы двинулись вперед – преподобный все равно не мог нас услышать.
Таня первой заглянула в небольшое помещение, откуда слышался стук, и, судя по ее выпученным глазам, стала свидетельницей чего-то небывалого. Я вытянул шею и увидел преподобного Роуза – в грязных, завернутых по колено джинсах, с голым, поросшим седыми волосами торсом (надо признать, что для своих шестидесяти с хвостиком он выглядел протрясающе – литые мускулы, ни грамма жира). Преподобный орудовал киркой, остервенело долбя в полу отверстие.
Священник остановился, вздохнул, оперся на кирку и вытер рукой потный лоб. Я, стараясь, чтобы он не заметил меня, отступил назад, натолкнулся на полки со всяким хламом, и на пол свалились несколько банок с краской. Звук от удара разнесся по всему подвалу, преподобный вздрогнул и, схватив кирку, обернулся – мы встретились с ним глазами.
– Преподобный, в церкви нам сказали, что мы можем найти вас в доме миссис Деборы Кросби, – пролепетал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более естественно. – Мы вообще-то по поводу крестин, но... Вы заняты, не будем отвлекать вас от... от столь важных работ по санации подвала... Мы заглянем к вам завтра или послезавтра. Всего хорошего, извините за вторжение...
Преподобный Роуз очень резво для своего почтенного возраста выскочил из ямы и, угрожающе держа кирку наперевес, приблизился к нам.
– Вы никуда не пойдете, – сказал он сипло, и я заметил в его глазах странные огоньки. – Никто не покинет дом без моего разрешения!
Преподобный безумен, мелькнула у меня шальная мысль, и я, заслонив собой Танюшу, произнес увещевающим тоном:
– Преподобный, мы ваши друзья, мы хотим для вас только добра. Так что будьте умницей и разрешите нам покинуть подвал...
– Еще чего! – заявил Дон Роуз и покрепче сжал рукоятку кирки. Приглядевшись, он вдруг побледнел.
– Черт, вы ведь и есть тот самый писатель, которого разыскивают по всей стране! И эту девицу тоже!
– Нет, вы ошибаетесь, преподобный, – ответил я как можно мягче. – Мы никак не хотели помешать вам, поэтому...
– Поэтому вы останетесь здесь! – заявил священник, на что я ответил:
– Но ведь вы не можете удерживать нас постоянно, преподобный. Нас будут разыскивать, и кто-то из ваших прихожан обязательно вспомнит, что видел нас и послал в дом миссис Деборы Кросби. Так что лучше всего позволить нам уйти.
Преподобный, как отметил я, колебался, и я уверился в магической силе слова. Еще немного, и он нас отпустит...
– Преподобный, нам все известно! – заявила вдруг Таня, вылезая из-за моей спины. – Сегодня утром вы были в Александрии, где убили Синтию Уилсон.
Дон Роуз вздрогнул, а я зашипел на Таню по-русски:
– Ты что, с ума сошла?
– Поэтому вы должны знать – вам не уйти от возмездия, – продолжала нахальная девица. – Мы свидетели вашего преступления, преподобный. И единственная возможность для вас...
Преподобный размахнулся киркой, я ахнул и зажмурился, представляя, как острая железяка опускается мне на голову, и...
Что-то просвистело, раздался приглушенный стон, а вслед за тем глухой звук падения. Приоткрыв глаза, я увидел, что Таня восседает на груди поверженного преподобного, держа в руках кирку.
– Дядя Вася, неужели ты думал, что я испугаюсь этого типа? – спросила она пренебрежительно. – Я владею многими приемами восточных единоборств.
– И я тоже! – крикнул вдруг преподобный.
Извернувшись небывалым образом, он спихнул с себя Таню, нанес ей удар в грудь. Девушка отлетела на порядочное расстояние, кирка вылетела у нее из руки. Дон Роуз подскочил и швырнул в Таню железную банку – девушка быстро увернулась. Я с разинутым ртом наблюдал за поединком. С Таней все понятно, она обучалась у некоего сенсея, а вот преподобный... Наверное, за те без малого десять лет, что он провел в плену, Дон Роуз сумел многому научиться у врага.
Девушка и священник, приняв странные позы, принялись колошматить друг друга руками и ногами не хуже, чем герои фильма «Матрица». Обо мне они словно забыли. Действительно, кому интересен старый нобелевский лауреат, который и на софу-то садится с трудом? Свистел воздух, слышались странные выкрики... Я увидел, что преподобный пошел в наступление – загнал Таню в угол и, хотя девушка отчаянно сопротивлялась, навис над ней, как коршун над цыпленком. Вот что значит превосходство опыта над молодостью!
Пользуясь тем, что на меня никто не обращает внимания, я схватил кирку и, подойдя к преподобному, со всей силы ударил его деревянной ручкой по голове. Священник покачнулся, издал странный ойкающий звук, затем развернулся – и я с ужасом подумал, что он похож в этот момент на Григория Распутина. Заговорщики-монархисты и цианистым калием его травили, и каучуковой гирей по лицу били, и стреляли в него, а он все равно подымался и шел на своих убийц, словно зомби.
Поэтому я огрел священника еще раз, теперь по лбу, и Дон Роуз беззвучно повалился мне под ноги. Таня, тяжело дыша, сказала по-русски со своим кошмарным акцентом:
– Против лома нет приема, дядя Вася. Ведь так?
– Я его убил? – спросил я полным трагизма голосом. Скорее всего, именно так король Лир спрашивал Корделию, любит ли она его. Или Отелло Дездемону о том, молилась ли она на ночь. Или леди Макбет своего мужа – желает ли он стать королем Шотландии.
Таня нагнулась над преподобным, пощупала пульс и сказала:
– Да вроде бы нет, дядя Вася. Голова у него целехонька, ты временно вывел его из строя.
– Преподобного надо связать, – заявил я, – иначе он придет в себя и снова начнет размахивать конечностями, как ветряная мельница лопастями.