Под маской молчания
Шрифт:
— Ваша честь… — пробормотал слуга.
— Я стар, слеп, не замечу, меня можно обманывать? Так? — Судья упруго поднялся, помолодевший от прилива людоедской энергии. — Воры не должны красть у воров, Джанлукка.
— Смилуйтесь! — Джанлукка был охвачен безумным ужасом.
— Это не ко мне. Милость — хлеб Девы Марии. Я в ее дела не вмешиваюсь.
— Я раскаиваюсь и приму любое наказание, которое ваша честь сочтет…
— Разумеется. Ты только вот что скажи. Общался ли ты с кем-нибудь, кроме этого мелкого бюрократа? Шпионил ли за мной еще для кого-нибудь? Напряги память.
Стенная
— Нет-нет, что вы! Я только хотел добыть для семьи немного денег. Никогда я не общался с предателем! Можете мне вер… кхррр…
Гаррота перерезала шею слуги почти до позвоночника. Труп глухо ударился об испачканный ковер. От него несло вонью свежих испражнений. Судья обошел труп, встал перед камином и скормил листки радостно вспыхнувшему пламени. Последняя память о покойниках прошлых дней исчезла в огне. Двое опрятных молодых людей в хорошо сидящих костюмах убрали труп, другие двое поправили мебель. Одна уборщица смывала с ковра шоколад, другая занялась пятнами крови. Внизу кто-то из прислуги договаривался с химчисткой по поводу обработки громоздкого ковра. К ужину Джанлукка уже нашел покой на дне лагуны. А предатель скоро будет обнаружен.
Глядя в огонь, судья пригубил наконец шоколад. Напиток остыл окончательно, но старик не мог припомнить, когда каждый глоток этого густого питья доставлял ему такое наслаждение.
27
В траттории они засиделись. Постоянные посетители бросали взгляды на смеющуюся до слез молодую женщину, сочувствовали ее слепоте и завидовали блондину в шикарном костюме, утиравшему ее слезы.
Виктор более не пытался держать дистанцию. Он хотел побольше узнать о ней, о ее семье, но Арабелла только улыбалась да потягивала вино. Вдруг ее рука протянулась через стол и сжала его ладонь. Пожатие наставника, но ни в коем случае не интимный знак.
— Мне надо поработать над итальянским вариантом для наших шакалов из «Оссерваторе романо» и подобных берлог. — Арабелла вынула губную помаду и уверенным жестом подвела губы.
— Когда я вас увижу?
Помада легла безупречно.
— Работа меня убивает.
Виктор откинулся на спинку стула, недовольный собой и своим растущим увлечением девушкой.
— Что ж, ваша работа со мной заслуживает наивысшей оценки.
Она слегка склонила голову набок:
— Я бы не сказала. Ваше «с» все еще оставляет желать лучшего. Может быть…
— Но ведь вам некогда, вы сами говорили…
Она поморщилась, недовольная, что ее поймали на слове. Виктор тайком порадовался ее раздражению. Парная игра в самоконтроль.
— Профессиональная гордость… Ну-ка, язычок… — Она продемонстрировала, широко разинув рот. Посетители заинтересовались.
Виктор попытался скопировать, с весьма скромным успехом.
— Сложно. Плохо получается.
— Ничего страшного. Попробуйте произнести «превосссходно».
От старания у Виктора вышло только хуже:
— Превосш… Тьфу!
— Пробуем снова, закрыв глаза.
Он закрыл глаза и почувствовал на щеках ладони, тонкие пальцы коснулись ушей. Скрип стула подсказал, что она приблизилась вплотную. Голова поплыла на розовых волнах.
— Сссупер!
— Сссупер…
Он почувствовал тяжесть ее тела на своих коленях.
— Лучше. Превосссходно!
— Превосссходно…
— Ослабьте язык. Не так сильно оттягивайте его назад. Прислоните его к губам, как велосипед к калитке.
Не открывая глаз, он почувствовал на своем лице ее дыхание. Послушно шевельнул языком, и тут голова как будто взорвалась.
Ее язык оказался у него во рту. Он задержался у входа в эту калитку, открыл ее и проник внутрь, встретился с ее языком и отпрянул. Виктор открыл глаза. Она ждала его реакции. Он медленно приник к ее губам и впился в них долгим поцелуем. Посетители жадно наслаждались этим зрелищем. Арабелла прервала поцелуй.
— Превосссходно, — выдохнул он ей в ухо.
Она улыбнулась, и тут в ее сумочке зазвонил телефон. Не слезая с коленей Виктора, она протянула руку и достала мобильник:
— Пронто! [18]
18
Здесь: слушаю (ит.).
Арабелла слушала с улыбкой. Очевидно, она хорошо знала своего собеседника. Вернулась на свой стул, пробормотала в трубку несколько слов по-итальянски и закончила разговор.
— Мне нужно уходить.
— Клиенты? — разочарованно буркнул Виктор.
Она подошла и клюнула его в щеку:
— Нет, Стефано со своей шведской малышкой Анникой. Они подъезжают к вокзалу. Слушай, костюм можно оставить у Ансельмо. — Маленькая пауза. — Замечательный день. Ты отлично целуешься. — Образцовая сестра.
Виктор оставил на столе деньги, и они вышли, сопровождаемые восхищенными взглядами официантов и посетителей. Колокола на Сан-Сте пробили половину шестого.
— У меня нет твоего телефона. Придешь на лекцию?
Она обняла его и быстро пошла по улице, касаясь пальцем гранитного фасада. Обернулась, улыбнулась:
— С тобой приятно.
И свернула в узкий проулок.
Через несколько лет, возвращаясь к этому моменту, Виктор вспоминал, что охватившее его безумие было сильнее желания удержать Арабеллу. Он бросился за ней и через несколько мгновений увидел ее пальто.
Улицы становились шире, пятнадцатый век уступил место современному транспорту. Виктор сократил разрыв. Вот он услышал скрип тормозов, увидел белое здание железнодорожного вокзала, приземистое и безобразное, как будто наспех сложенное из конструктора «Лего». Продукция эпохи Муссолини.
Тут в его кармане запиликал телефон. Он подпрыгнул от неожиданности и заметил, что Арабелла тоже вздрогнула, но не остановилась. Шепча проклятия, он выключил аппарат. Арабелла остановилась. Не сообразив спрятаться в кафе, Виктор вжался в подъезд какого-то здания.