Под небом Новгорода
Шрифт:
— Я понимаю, что сидеть взаперти тебе неприятно, но из уважения ко мне ты могла бы быть и повеселее.
Ирина не ответила, склонилась над рукоделием и еще более насупилась. Ох уж эти бесконечные зимние дни в лабиринтах влажных и темных замков!
В январе 1054 года королева родила сына, названного Робертом, в честь деда.
Накануне наступления на Нормандию, отправляясь во главе одной из двух французских армий (другой командовал его брат Эд, с которым по этому случаю король помирился), Генрих пришел навестить жену и подарил ей золотую цепь.
— Моя дорогая, я благодарю тебя за сына. Прошу молиться за меня
— Но, сеньор…
— Я прошу, душа моя, прекратить с ним всякое общение, равно как и с моей племянницей Матильдой. Мы находимся в состоянии войны, а ты — королева Франции. Если Богу угодно, чтобы со мной случилось несчастье, помни об этом!
Едва оправившись от родов, Анна, покинув Париж, двинулась в Санли. Ирина была весьма обрадована, ибо таким образом приближалась к владениям графа де Валуа.
Прежде чем отправиться к королевским войскам, Рауль де Крепи попросил разрешения приветствовать королеву. Вняв настойчивой просьбе Ирины, Анна согласилась принять его.
Так как Анна была еще нездорова, она приняла Рауля лежа на высокой, с приподнятыми занавесями кушетке, стоявшей в большой зале замка у камина. Граф показался ей еще больше, еще мрачнее, чем обычно. Как только он появлялся, сердце ее начинало сильнее биться, руки становились влажными. У Анны возникало чувство опасности. Никогда еще она не испытывала такого большого отвращения к тому, кто так старался быть ей приятен, кто посылал ей подарки каждый раз, когда Анна оказывалась в Санли. Но ни один его подарок, даже охотничий ястреб, которым она однажды залюбовалась на руке графа и которого Рауль ей вежливо преподнес, — ни один подарок не мог рассеять ее неприятия.
— Ваше величество, я не мог отправиться на войну, не увидев вас. Я пришел просить вас помолиться за меня, самого преданного и самого почтительного вассала. Только от вас зависит, чтобы я оставался таковым навсегда.
— Что вы хотите сказать, граф? Я не понимаю. Вы говорите, что полностью преданы королю, так как вы его вассал, и, однако, я чувствую в ваших словах какую-то недоговоренность, даже угрозу.
Рауль де Крепи понял, что зашел слишком далеко.
— В моих словах нет никакой угрозы, ваше величество. Может, чрезмерное выражение моего к вам почтения — и только.
— Действительно, чрезмерное, граф. Я счастлива, что вы исполняете свой долг и идете защищать короля.
— Только из любви к вам и королю.
— Благодарю вас за это, сеньор де Крепи. Да хранит вас Бог.
Анна произнесла эти слова с улыбкой. Это было для Рауля так неожиданно, что граф бросился на колени и, схватив руку королевы, поднес ее к губам.
Сей жест был неприятен Анне. Она вся напряглась и резко отняла руку, слишком взволнованная, чтобы говорить. Граф расценил ее молчание и бледность по-своему, поднялся, довольный, с колен, поклонился и вышел.
Ирина все подметила. Итак, человек, которому она пожертвовала своей честью, оказывается, любит другую! Долгое время она не хотела признаться себе, что соперницей была именно королева. Но теперь Ирина не могла больше скрывать от себя
— Она будет моей, клянусь Богом, будет моей!
Ирина перекрестилась, услышав это. Она бросила убийственный взгляд на ее величество. Анна заметила этот взгляд, но не поверила, что он может предназначаться ей. В эту минуту королева вспомнила, как краснела Ирина в присутствии графа, вспомнила ее заигрывание с Раулем де Крепи. А с какой поспешностью Ирина подняла однажды его перчатку, как она старалась прикоснуться, если обстоятельства это позволяли, к графу… И особенно Анна вспомнила об отказе Ирины выйти замуж. «Святая Матерь Божья, сделай так, чтобы я ошиблась!.. Чтобы моя маленькая Ирина не любила такого человека, как граф!» В порыве нежности Анна заговорила с Ириной на родном языке.
— Иди-ка сюда… С некоторых пор, мне кажется, ты стала такой странной. Мне кажется, что ты меня избегаешь, что у меня больше нет сестры… Ты забыла наши забавы, наш веселый смех… Ты несчастлива рядом со мной? Разве у тебя нет всего, что ты желаешь? Может, я не поняла, почему ты отказалась выйти замуж за Тюссака, но я могу тебе найти другого… Ты молчишь? Может быть, ты тайно кого-нибудь любишь? Умоляю, скажи мне. Ты знаешь, как нежно я люблю тебя, и сделаю все, чтобы помочь…
Увы, эти слова не могли тронуть Ирину, они были сказаны слишком поздно. Ирина испытывала к ее величеству все большую неприязнь. Она лишь притворилась, будто относится к Анне все так же по-дружески. Бросившись в объятия королевы, Ирина воскликнула:
— Я ничего не хочу, когда мы вместе с тобой… Я не хотела выйти замуж, чтобы только не расставаться с тобой, твоими детьми, матерью…
— Ты правду говоришь? Как я счастлива!.. Видишь ли, я боялась, что ты дашь увлечь себя такому неприятному человеку, как граф де Валуа, которого я ненавижу!..
Ирина до крови закусила губу, чтобы не крикнуть о своей любви. Анна почувствовала, как девушка вдруг напряглась, но продолжала:
— Теперь я знаю, что ошиблась в тебе; прости меня, сестричка. И в память о нашей прекрасной стране пойдем помолимся перед иконой Новгородской Богоматери.
Анна встала, хотя ей и предписано было лежать, увлекла Ирину за драпировку, где была устроена молельня. Встав на колени, ее величество начала истово молиться, тогда как Ирина, завидовавшая красоте подруги, позволяла ненависти разгораться в свой душе.
Глава двадцать первая. Битва при Мортемере
Пока Рауль де Крепи и Ги де Понтьё ехали в Понтуаз к Эду, брату короля, Генрих в сопровождении Жоффруа Мартеля нагонял анжевинскую армию, стоявшую в замке Тийер.
Госслен де Шони прибыл туда раньше короля, чтобы наблюдать за размещением войска: начиная с кухонь и до конюшен, все должно быть в порядке. Он поручил Филиппу осмотреть окрестности, дабы быть уверенным в том, что ни один герцогский соглядатай не бродит в этих местах. Все было спокойно; лил дождь. Вода в реках поднялась, залитые поля блестели под луной. Днем, под проливным дождем, нельзя было встретить ни души. Продрогшие крестьяне, забились в свои сырые и дымные хижины, устрашенные множеством вооруженных, готовых выступить против них людей. Лишь изредка, между ливнями, несчастные жители спешили в церковь молить Бога о защите.