Под обломками
Шрифт:
– Так, хорошо. А на самом деле полезное в этих положениях что-либо есть? Или я зря потрачу на них полдня? – Тарин с недоверием оглядела толстые папки.
– Почему, есть. Методист даже выделил некоторые особо важные для нашего колледжа моменты.
– Может быть, есть какая-нибудь структурированная выжимка? Таблица, например, чтобы было наглядно и ясно? Я ведь помню юридический язык: одно предложение на полстраницы. Пока дочитаешь до конца, забудешь, с чего начала. А потом оказывается, что все факты простым сжатым перечнем умещаются на одном листе.
– Только не говори этого при
– Ладно, давай двигаться дальше. Что ты для меня еще приготовила?
– Это будет интереснее, – девушка снова потянулась за папками. – Это образовательные стандарты на каждую нашу специальность. Здесь установлены сроки обучения, области применения знаний выпускниками по этим специальностям, перечислены преподаваемые дисциплины с количеством отведенных на них часов, указаны требования. Можешь не читать все полностью, но ты должна иметь о них представление. Далее: учебные планы. Это, грубо говоря, таблицы, где дается перечень дисциплин с количеством отведенных на них часов лекции, практических занятий, экзаменов по каждому периоду обучения. На них наш диспетчер опирается, когда составляет расписание. Там обращай внимание только на свои предметы. А теперь перейдем к рабочей программе.
– А это с чем едят?
– Это вроде руководства к действию: в какой последовательности изучать темы, какое количество часов на них отвести, – Регина открыла очередную папку. – Еще тут вписаны требования к оснащению кабинета, используемая литература и наглядные материалы. У нас преподаватели разрабатывает рабочую программу сами, под руководством методиста. Твой предшественник уже разработал рабочую программу, но наш методист был ею недоволен. Поэтому рекомендую внимательно все почитать и по возможности откорректировать. И еще: это как библия. Носи ее на каждое занятие. Бывает, что Алиса может зайти на занятие и проверить, совпадает ли текущая тема с рабочей программой и КТП.
Через пару часов работы Тарин взмолилась:
– Подожди немного. Давай отдохнем, а то у меня уже голова начинает болеть. Я могу это взять в качестве задания на дом?
– Хорошо. Это пока отложим. Но имей в виду, что завтра, когда мы встретимся, я тебя немного проэкзаменую. Раз Алиса назначила меня твоим наставником, я не хочу потом перед ней краснеть.
– Договорились.
– Тогда в эту стопку я сразу добавляю копии внутренних приказов колледжа. А когда проветришься, приходи в столовую, перекусим. Потом у меня пара, но после мы снова встречаемся здесь. Я объясню тебе самое главное: правила заполнения журналов. Обычно мы ведем черновой вариант журнала и переписываем в чистовик, когда уже точно уверены, что изменений не предвидится. За исправления на педсовете каждого отчитывают как ребенка. Ну и потом еще нужно КТП тебе помочь сделать, и рассказать про КОСы…
– Можешь не продолжать. Я уже поняла, что всем кто тут работает надо памятники при жизни ставить, – Тарин со вздохом встала из-за стола и направилась к выходу.
Выйдя на улицу, Тарин заметила отблески солнца на полукруглой стеклянной крыше. Это могла быть только оранжерея, одно из любимых мест девушки в родном университете.
Петли на стеклянной двери слегка скрипнули, когда Тарин взялась за кованую ручку. Внутри было даже лучше, чем она ожидала. Заботливая рука постаралась придать саду слегка запущенный, диковатый вид, приближенный к условиям обитания растущих здесь папоротников, лиан, плюща и бог знает еще чего. Огромные листья монстеры свешивались над головой, фикусы и драцены были ростом с человека. Потолок, казалось, находился где-то очень высоко, металлические ребра перекрытий были выкрашены в темно-зеленый цвет и служили опорой для цветущих растений. В центре она увидела маленький искусственный пруд, над которым в подвесных корзинках нашли приют маранты с красными прожилками на листьях.
По стеклам начал тоскливо барабанить дождик, словно просясь внутрь. Вовремя она сюда заглянула.
– Черт!
Тарин вздрогнула. Только сейчас она поняла, что находилась здесь не одна. Дальний конец оранжереи был задуман как небольшой огород: листовые овощи, ярко-красный перец, баклажаны и другие пищевые растения радовали глаз. Возле апельсинового дерева спиной к девушке стоял высокий худощавый мужчина. Неудивительно, что она его не заметила: черная одежда и черные волосы делали его неразличимым в тени деревьев.
Подойдя ближе, Тарин увидела, что он держится за запястье. На ладони воспалился старый порез.
– Щавелевая кислота. Нужно промыть рану, иначе будет реакция, – вступила она в разговор. – Вот возьмите, – девушка наскоро зачерпнула в лейку, стоявшую на краю пруда, немного воды.
Незнакомец повернулся и смерил ее холодным взглядом. Темные, почти черные, глаза резко выделялись на бледном лице.
– Немного рано собирать ревень, не находите? – слегка улыбнулась Тарин, кивнув на брошенный темно-красный стебель.
– Если Вы не заметили, это лекарственный сорт, – неприветливо и слега высокомерно отозвался мужчина. – Его заготавливают именно осенью. А что Вы здесь делаете? – вдруг опомнился он.
– Прячусь от дождя, – Тарин указала на крышу. – Здесь очень уютно. Простите, но это все-таки пищевой вид. Rheum rhabarbarum, если не ошибаюсь, – немного виновато произнесла она. – Видите ли, я биолог…
– Видите ли, а я химик, – сухо оборвал он девушку. – И даже если это Rheum rhabarbarum, его корень мне вполне подойдет.
– Что ж, тогда прошу прощения, что помешала.
Возникла неловкая пауза. Ее собеседник стал оглядываться в поисках какой-нибудь ветоши.
– Держите, – Тарин достала свой платок. – Отдадите как-нибудь потом.
После секундного колебания он все же протянул руку.
– Так Вы наш новый преподаватель биологии? Что ж, давно пора. Вот уже месяц я замещаю этот предмет в дополнение к своему.
– Ну, теперь Вашим мучениям пришел конец. Правда, я ни разу в жизни не преподавала, исключая практику в университете, так что теперь начнутся мучения у студентов, – покаянно призналась Тарин.