Под открытым небом. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 3
Шрифт:
В Самарском епархиальном церковно-историческом музее
Помню своё волнение, когда 14 мая 1997 года открылся долгожданный Самарский епархиальный музей, созданный по инициативе архиепископа Самарского и Сызранского Сергия.
В музее три зала, два из них отведены под постоянную экспозицию и один – под выставки.
В историческом зале экспозиция посвящена истории Православной церкви в Самарском крае.
Здесь находятся документы, фотографии архиереев, возглавлявших Самарскую епархию.
Представлены документы из жизни подвижников благочестия Самарского края.
В этом зале находится мемориальная келья митрополита Мануила (Лемешевского), одного из известнейших иерархов Русской Православной церкви XX века.
Владыка, будучи около 25 лет в ссылках и лагерях, совершил научный подвиг. Им написаны биографии всех русских архиереев, начиная с Крещения Руси и до 60- х годов XX века.
В мемориальной келье помещена картотека с библиографическими ссылками к его труду.
В зале церковного искусства один из разделов посвящён утёвскому художнику Григорию Журавлёву.
Я рад, что наконец-то материалы о Григории Журавлёве оказались в надёжных руках и они не будут утеряны, как это случилось в школьном утёвском музее.
С каким интересом архиепископ Сергий держал в руках мою рукопись о художнике «Радостная встреча»! Он тогда благословил её и дал особый свет моей книге о земляке:
«Слава Богу, что в наше время восстанавливается историческая действительность и воздаётся должное таким талантам, как живописец Григорий Журавлёв. Рождённый с недугом, но имевший глубокую Веру и силу Духа, он творил во имя Бога и для людей.
Его иконы несли Божественный Свет, помогая людям. Призываю Божие благословение на автора и на его повесть, открывающую людям путь к Свету и Правде».
Эти слова его посвящения, предварившего книгу, и до сей поры по-особому освещают все мои поиски, связанные с жизнью Григория Журавлёва, чьи иконы разошлись по всей Руси и за её пределы.
После выхода в «Волжской коммуне» моего очерка «Утёвские находки» архиепископ живо расспрашивал о том, где и что сохранилось из написанного художником.
…Сейчас в музее находятся пять икон Журавлёва. Три из них взяты на временное экспонирование из Самарского областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина. Это – «Млекопитательница», «Пресвятая Богородица Смоленская» и «Взыскание погибших». Четвёртая – «Жены Мироносицы» – из Утёвского Троицкого храма.
А вот – пятая! О ней особый разговор. Было известно, что где-то в Казахстане есть икона Журавлёва. Очевидно, о ней писал журналист из Свердловска Е. Девиков утёвскому краеведу К. Данилову. И она нашлась! И помогло этому создание в музее экспозиции о художнике. Эта находка как отклик. Икону передал епархиальному музею отец Алексей Мокиевский, который служит в одной из русских церквей в Казахстане в городе Хромтау. Подарил он её 1 января 1999 года. Икона деревянная. На ней изображены святые Кирилл и Мефодий.
Надпись гласит: «Сия икона писана зубами в Самарской губернии Бузулукского уезда Утёвской волости такого же села крестьянином Григорием Журавлёвым, безруким и безногим. 1885 г. 2 сентября».
Икона средних размеров, схожих с иконой «Млекопитательница», о которой я уже писал.
Когда уходил из музея, хранительница его Ольга Ивановна Радченко дала мне адрес Алексия Мокиевского. Мне предстояла встреча с человеком, прикоснувшимся к истории жизни Журавлёва.
Летом 2006 года я вновь побывал в музее. Теперь рядом с иконами Журавлёва находится ксерокопия книги «Ветхий Завет в картинках», принадлежавшей когда-то утёвскому художнику. В ней его карандашные рисунки.
Об этой книге, недавно вернувшейся на родину иконописца, я расскажу чуть позже.
Дар Веры
С тех пор, как я стал заниматься сбором материалов о моём земляке Григории Журавлёве, судьба подарила мне немало интересных встреч и событий. Григорий Журавлёв удивительным образом соединяет незнакомых людей. Ни время, ни расстояния тому не помеха. Этот его дар уникален. Моя книжечка «Радостная встреча» стала для меня проводником в городах и сёлах. Совсем незнакомые люди оказываются близкими по духу. Объединяющая сила дара моего земляка огромна и органична. Просветление лиц и душ при упоминании его имени происходит на глазах. Мы, запутавшиеся в своей безобразной перестройке, все силы положившие на выживание, вдруг обнаруживаем в Журавлёве столько мужества, что становится совестно за своё безверие и слабость.
Художник и кинодокументалист Борис Григорьевич Криницын увидел в церковно-археологическом кабинете в Сергиевом Посаде мою книжку о Журавлёве. Попросив на время, он прочёл её и загорелся написать сценарий документального фильма. Как потом он мне рассказывал, сценарий был послан на конкурсный отбор высшему киношному руководству. Среди десятков сценариев занял первое место и Российская киностудия документальных фильмов «Отечество» получила финансирование для съёмок фильма.
И вот сценарист и режиссёр будущего фильма Борис Криницын и оператор Геннадий Макухин сидят у меня в самарской квартире. Мы слушаем запись воспоминаний девяностолетнего старика Корнева о Журавлёве, ту самую, о которой я писал ранее. Старика Корнева давно уже нет. Дом, где родился и жил Григорий Журавлёв, внешне изменился. Деревянный сруб пятистенника новые хозяева обложили кирпичом. Не изменился записанный на плёнку голос Корнева. Завораживает своей чистотой.
Два следующих дня Криницин и Макухин вели съёмки в епархии, в музее. На третий день я отвёз их в мою Утёвку, на родину Григория Журавлёва. Там, под крылом директора школы Валерия Ивановича Кузнецова, они пробыли с неделю. Жили в лесу, в трудовом лагере около большого озера Лещёвое. Я приехал к ним под конец съёмок. Их было не узнать. Такие же интеллигентные, сдержанные, негромкие, они были самими собой и здесь. Но… лица! Они стали открытее, взгляд стал мягче и спокойнее…
Я приехал не один, а пригласил с собой своих друзей.
…Купались в Самарке, сидели на желтоватом песочке, разговоры разговаривали. Обо всём. О главном и о мелочах жизни. Попели русские песни на обрывистом песчаном берегу…
Материала о художнике оказалось вовсе не на пятнадцать минут, а, как минимум, вдвое больше. И у Бориса Григорьевича уже роились мысли, как пробить вторую часть сценария. Мы с ним саженьками, как в детстве, переплыли быструю Самарку. Нас снесло течением вниз и не спеша потом шли по пояс в воде вверх, возвращаясь к костру. Борис говорил: