Под покровом небес (др. перевод)
Шрифт:
– Yah, Mohammed! [51]
Таннер резко развернулся и вышел на улицу, где присоединился к носильщикам, которым был дан приказ ждать с багажом снаружи. Порт и Кит стояли и ждали, пока не вышел мужчина по имени Мохаммед; на ходу он наматывал на пояс длинный алый кушак, накручивая оборот за оборотом, а конец ленты все равно волочился по полу. Услышав, что им нужны комнаты, он стал настойчиво предлагать им снять одну с тремя кроватями – так и им будет дешевле, и горничным меньше убирать.
51
Ну
«С какой бы радостью я отсюда сбежала, – думала при этом Кит, – а то ведь Порт, не дай бог, и впрямь с ним о чем-нибудь договорится!» Но чувство вины заставляло ее демонстрировать преданность: уйти на улицу она не смела, потому что там был Таннер и это могло быть истолковано как переход на сторону противника. И тут у нее тоже возникло внезапное желание от Таннера как-нибудь отделаться. Без него она бы чувствовала себя гораздо свободнее. А Порт, как она и боялась, сходил с мужчиной наверх и, вскоре вернувшись, объявил, что комнаты здесь вовсе не такие уж плохие.
В результате они сняли три затхлые комнаты, все окнами на небольшой дворик, обнесенный стенами небесной голубизны. В центре дворика торчало мертвое фиговое дерево с ветвями, опутанными колючей проволокой. Выглянув в окно, Кит увидела, как голодного вида кот с маленькой головой и огромными ушами осторожно пробирается по двору. Она села на широкую латунную кровать, которая, помимо шкуры шакала рядом на полу, была в комнате единственным предметом обстановки. Как тут будешь винить Таннера в том, что на эти комнаты он поначалу отказался даже взглянуть! Но Порт правильно говорит: человек привыкает ко всему, – и пусть сейчас Таннер склонен по этому поводу дуться и кукситься, к вечеру он, будем надеяться, привыкнет и перестанет замечать дикую гамму здешних запахов.
За ланчем они сидели в голой, похожей на колодец комнате без окон, где хотелось говорить шепотом, поскольку всякое громкое слово возвращалось в искаженном виде множественным эхом. Свет туда проникал только сквозь проем двери, выходящей в главное патио. Вверху лампочка; Порт пощелкал выключателем, но нет, все тщетно. Босоногая официантка хихикнула.
– Света нет, – сказала она, выставляя на стол тарелки с супом.
– Хорошо, – сказал Таннер, – поедим во дворе.
Официантка опрометью выбежала из комнаты и вернулась с Мохаммедом, который сделался хмур, но все же помог им перетаскивать стол и стулья под сень аркады.
– Это счастье еще, что они арабы, а не французы, – сказала Кит. – Иначе оказалось бы, что по здешним правилам есть на улице не положено.
– Если бы это были французы, есть можно было бы и внутри.
Все трое закурили в надежде хоть как-то приглушить вонь, которая нет-нет, да и доносилась к ним от фонтанной чаши. Младенцы исчезли; теперь их вопли раздавались где-то во внутренних покоях.
Таннер перестал есть свой суп и вперил взгляд в тарелку. Потом встал, отпихнул стул и швырнул салфетку на стол.
– Нет, ну ей-богу же, может быть, это и впрямь лучший отель в городе, но еда… Я на любом базаре нашел бы еду лучше этой.
Порт оглядел свою тарелку.
– Это долгоносики. Наверное, были в лапше.
– Зато теперь они в супе. Кишмя кишат. Хотите лакомиться падалью в темнице – воля ваша. А я лучше пойду поищу забегаловку с местной кухней.
– Ну, пока, – сказал Порт.
Таннер вышел.
Вернулся он примерно через час, уже далеко не такой воинственный и даже несколько удрученный. Порт и Кит все еще сидели в патио, пили кофе, отмахиваясь от мух.
– Ну как? Нашел что-нибудь? – спросили упрямца.
– Насчет еды? Поесть-то я поел, и неплохо. – Он сел за стол. – Но так и не сумел понять, как нам отсюда выбираться.
Порт, всегда с большим сомнением относившийся к способности приятеля пользоваться разговорным французским, нисколько не удивился.
– А, – вполне равнодушно проговорил он.
Еще через несколько минут он встал и отправился в город, чтобы самому попробовать набраться сведений об уровне организации общественного транспорта в регионе. Жара стояла удручающая, поесть так толком и не удалось. Но несмотря на эти неприятности, он шел под безлюдными аркадами, насвистывая: идея избавиться от Таннера наполняла его безотчетным весельем. Он уже и мух замечал как-то меньше.
Ближе к вечеру у подъезда отеля остановился вместительный автомобиль. Конечно же, это был «мерседес» Лайлов.
– Это надо же было затеять такую глупость! Абсолютный идиотизм! Пытаться отыскать какую-то затерянную деревушку, о которой никто слыхом не слыхивал! – Голос тоже прозвучал знакомый: миссис Лайл. – И ведь почти добился своего: я чуть не пропустила время чая. Наверное, ты думал, что это будет очень забавно. Да прогони наконец этих пащенков, и зайдем уже внутрь.
– Мош! Мош! – закричала она, делая резкие выпады в сторону группы местных подростков, обступивших машину. – Мош! Imshi! – Она угрожающе взмахнула сумочкой; озадаченная ребятня стала медленно отступать.
– Надо бы выяснить, как правильно их посылать подальше, каким словом, – сказал Эрик, выйдя из машины и захлопнув дверцу. – Говорить им, что позовешь полицию, бесполезно. Они не понимают, что это такое.
– Какая чушь! Полиция, еще чего! Нельзя пугать аборигенов местными властями. Потому что! запомни! французского суверенитета над этими территориями мы не признаем.
– Да ну тебя, мама, здесь же не Риф. К тому же власть там в руках испанцев.
– Эрик! Ты можешь хоть немножко помолчать? Или ты думаешь, я забыла, что говорила мадам Готье? А вот ты несешь непонятно что.
Увидев в тени увитой зеленью аркады столик с еще не убранной грязной посудой, оставшейся после трапезы Порта и Кит, миссис Лайл замерла.
– Хел-лоу! Лю-ди! Надо же, сюда приехал кто-то еще! – проговорила она тоном, исполненным живейшего интереса. И с укором обратилась к Эрику: – Смотри: они ели на воздухе! Я говорила тебе, что мы могли бы есть на воздухе, если бы проявили хоть чуточку настойчивости. Чай в твоей комнате. Сходи за ним, пожалуйста. А я пойду на кухню, посмотрю плиту: отчего она так дымит и воняет. Да, еще сахар захвати и открой новую жестянку печенья.