Под покровом небес
Шрифт:
– Да ну, доберемся. О туарегах мама только и мечтает. А я собрал довольно приличную коллекцию карт, военных и всяких прочих, и каждый раз перед выездом внимательно их с утреца изучаю. Потом надо просто держаться карты. У нас своя машина, – пояснил он, заметив, что лицо Порта принимает недоверчивое выражение. – Довольно древний «мерседес». Старый, но зато, зараза, могучий!
– А, да, я видел его. Это который у дверей стоит?
– Да, – с деланой небрежностью подтвердил юноша. – Доехать нам не проблема.
– Ваша мать, должно
Молодой человек этому очень обрадовался.
– Абсолютно обалденная! Вам надо завтра с ней познакомиться.
– Что ж, я с большим удовольствием.
– Сейчас-то я уже отправил ее спать, но до моего прихода она не заснет. Мы всегда заказываем смежные номера и чтоб сообщались, так что она, к сожалению, всегда в курсе того, когда я ложусь. Неслабо, да? Такие вот прелести женатой жизни.
Порт бросил на него быстрый взгляд, его слегка шокировала грубость последнего замечания, но малый рассмеялся, причем самым открытым и простодушным манером.
– Я думаю, да, вы как поговорите с ней, она вам сразу понравится. К сожалению, у нас довольно жесткий график маршрута, и мы пытаемся ему неукоснительно следовать. Завтра в полдень выезжаем. А вы когда из этой дыры думаете выбираться?
– Вообще-то, мы планировали выехать завтра поездом в Бусиф, но мы никуда не торопимся. Можем и отложить… да хоть до четверга. Путешествовать можно только так – нам, во всяком случае, так кажется, – чтобы ехать, когда хочется ехать, и отдыхать, когда хочется отдыхать.
– Совершенно согласен. Но вы, конечно же, не собираетесь отдыхать здесь?
– Да ну, господи, нет, конечно! – рассмеялся Порт. – Еще не хватало. Но нас трое, и набраться решимости всем одновременно не так-то просто.
– Вот оно что, вас трое! Понятно. – Молодому человеку, похоже, требовалось время, чтобы переварить эту неожиданную новость. – Ясненько. – Он встал, полез в карман и достал оттуда визитку, которую подал Порту. – Вот, возьмите. Моя фамилия Лайл. Короче, всего вам доброго; соберетесь с силами – выходите проводить нас. Может, утром увидимся. – Он резко развернулся, словно в смущении, и деревянным шагом вышел из бара.
Порт сунул визитку в карман. Бармен спал, положив голову на стойку. Решив, что надо бы выпить еще – ну, последнюю, – Порт подошел и легонько потрепал его за плечо. Тот со стоном поднял голову.
VIII
– Где тебя носит? – спросила Кит.
Она сидела в кровати и читала, сдвинув лампу к самому краешку ночного столика. Порт приблизил столик к кровати вплотную и вернул лампу на безопасное место посреди столика.
– Пьянствовал на первом этаже в баре. Есть у меня такое чувство, что до Бусифа нас подвезут.
Кит подняла голову, ее лицо осветилось радостью. Она ненавидела поезда.
– Ой, правда? Не может быть. Как здорово!
– Ты
– Господи! Неужто эти чудовища?
– Вообще-то, они еще ничего не предложили. Просто есть такое чувство, что предложат.
– Да ну, с ними? Нет, это абсолютно исключается.
Порт зашел в свою комнату.
– Да ты в любом случае не переживай пока. Никто ничего еще не предлагал. Я имел длинную беседу с сыном той мадам. И такого наслушался! Он совершенно сумасшедший.
– Как это – не переживай? Знаешь ведь, как я ненавижу поезда. И вдруг приходишь и спокойно говоришь, что нас, может быть, пригласят ехать на машине! Мог бы хоть до утра подождать, чтобы я по-человечески выспалась, прежде чем придется решать, какую из двух пыток выбрать.
– Почему бы тебе не отложить переживания до того момента, когда предложат?
– Ах, не говори глупостей! – вскричала она, выпрыгивая из постели. Постояла в дверях, глядя, как он раздевается. И вдруг: – Спокойной ночи! – и дверью – хлоп.
Все вышло примерно так, как Порт и ожидал. С утра пораньше, когда он стоял у окна и с удивлением разглядывал тучи, которые видел впервые с середины плавания через Атлантику, в дверь постучали; это был Эрик Лайл, розовый и слегка опухший со сна.
– Доброе утро. Я, гм, прошу прощения, если разбудил вас, но мне надо с вами обсудить кое-что важное. Можно войти?
Он проник в комнату каким-то странно украдчивым взглядом, бледно-голубые глазки шустро забегали с предмета на предмет. У Порта появилось неприятное ощущение, что, прежде чем пускать его в номер, надо было все убрать и хорошенько запереть чемоданы.
– Вы уже пили чай? – спросил Лайл.
– Да, только это был кофе.
– Ага! – А сам бочком, бочком, поближе к саквояжу; и вот уже играет со стягивающим его ремешком. – Какие у вас на чемоданах бирки симпатичные! – Приподнял кожаный ярлык с обозначенной на нем фамилией и адресом Порта. – Вот, теперь хоть знаю вашу фамилию. Мистер Портер Морсби. – И сразу в другой конец комнаты – скок! – Вы уж простите, что я свой нос сую. Всякие чемоданы – это моя страсть. Можно, я сяду? Да, так вот, мистер Морсби. Это ведь ваша фамилия, верно? Я тут переговорил с матерью, и она, в общем, согласна со мной насчет того, что было бы куда приятнее – и вам, и миссис Морсби… Это ведь с ней, наверное, вы были вчера вечером…
Он прервался, ожидая ответа.
– Да, с ней, – подтвердил Порт.
– …если вы оба поедете в Бусиф с нами. На машине это всего часов пять езды, а поезд тащится бог знает сколько: что-нибудь порядка одиннадцати часов, если я правильно помню. Причем это одиннадцать часов кромешного ада. Поезда, знаете ли, еще с войны сделались совершенно кошмарными. Как нам кажется…
Тут Порт прервал его:
– Нет-нет. Ну что же мы будем вас так обременять. Нет-нет.
– Да! Да! – не унимался Лайл.