Под покровом тайны
Шрифт:
– Я никогда не втягиваю в политические разборки женщин.
– с полупоклоном заявил Амрит.
– Кроме того, я здесь и так подзадержался. Прощайте.
Он перемахнул через дворцовую стену одним движением, будто она была по колено. Судя по восхищенному взгляду, которым его проводила Суонг, им еще придётся встретиться, мрачно подумала Элизабет. Она взяла золовку за руку.
– Пошли, проверим, как там твой брат. И ради всех богов, держись поблизости и больше никуда не влипай!
И она потащила Суонг обратно к Императорским покоям.
Глава 21
Пока их не было, двери успели взломать. Обломки все еще висели справа и слева, на петлях, чуть покачиваясь. Похоже, случился прорыв недавно.
Элизабет осторожно заглянула в открывшийся проем. Два небольших отряда стояли друг против друга, и о чем-то ожесточенно переговаривались.
Проследив, чтобы Суонг надежно спряталась под одеждой в ближайшей комнате - там располагалась гардеробная Императора, где хранились запасные накидки и парадные одежды, на всякий случай, - Элизабет прокралась в зал. Ее даже не заметили, так все были увлечены новым зрелищем.
Лин и Хон, разойдясь на приличное расстояние, кружили с оружием в руках, иногда делая выпады и проверяя защиту друг друга. Оба учились у одного мастера, так что силы были примерно равны. Стражи, поддерживавшие принцев, разбежались по противоположным углам и подбадривали своих начальников возгласами.
Элизабет огляделась. На глаза попалась крупная пузатая ваза с засохшими цветами.
Улучив момент, когда Хон повернулся к ней спиной, она выкинула хрустнувшие стебли и подбежала поближе.
Не обращая внимания на протестующие вопли болельщиков, принцесса как следует размахнулась, уже привычным движением разбивая вазу династии Лу-Инь об голову Хона.
– Ты что творишь, это же поединок!
– возмутился Лин. За его спиной согласно зароптали стражники. Причём с обеих сторон.
Принцесса закатила глаза.
Мужчины. Им лишь бы в войнушку поиграть.
– Не заслужила эта скотина честного поединка.
– решительно отрезала Элизабет.
– Не хватало еще мне мужа лишиться. И потом, по вашим законам я твой придаток, вроде ноги. Считай, что ты его удачно пнул.
Лин нахмурился, но вынужден был признать, что некая логика в этом есть.
Его соратники уже связывали приспешников Хона, которых ждали тюрьма и казнь.
Битва закончилась.
Восстановившие справедливость люди разошлись по домам. Дворцовые залы лишились множества безделушек, ковров и драгоценных ваз, сады и коридоры еще долго приводили в порядок от учинённых разрушений.
Хона показательно обезглавили на следующий же день.
Элизабет пыталась воспротивиться варварскому решению, по ее словам, но Лин был непреклонен. Заговор против Императора, покушение на его жизнь, подлог государственных документов - все это каралось смертью даже по отдельности. Вместе же тянуло на особо изощренные пытки, Лин же ограничился всего лишь быстрой и практически безболезненной казнью.
Самое парадоксальное в глазах Элизабет было, что Хон его искренне поблагодарил за такое гуманное решение.
Умом-то принцесса понимала, что отпускать и оставлять в живых старшего принца нельзя, всегда найдутся верные ему люди, жаждущие смены власти, и не видать им с Лином спокойной жизни. Но все ее естество бунтовало при мысли об убийстве.
Чуть позже, правда, оказалось, что естество бунтовало не только поэтому. В Императорской семье намечался наследник.
Коронация нового Императора прошла скромно. Лин слишком хорошо помнил как помпезную церемонию брата, так и царившую в некоторых провинциях нищету, так что решил ограничиться самым минимумом. Придворные, министры, семья.
Элизабет была коронована вместе с ним, вопреки традициям. Императрицам полагалась миниатюрная диадема для особых случаев, но отдельно возлагать венец на них не полагалось. До сегодняшнего дня.
– Если бы не она, не быть мне Императором.
– обосновал своё решение Лин. И даже у закоренелых традиционалистов среди советников не нашлось возражений.
После церемонии коронации и положенного в таких случаях почетного круга по городу в паланкине Лин, в качестве очередного нарушения традиций, приказал повернуть в сторону монархической усыпальницы. Министры и придворные, впрочем, не роптали. Они понимали, что хочет новый Император.
Торжественный кортеж проследовал мимо здания для официальных церемоний дальше, в центральную часть Запретного Дворца, которая более-менее уцелела после погрома и была пригодна для проведения церемоний и приемов.
Лин и Элизабет, с небольшим отрядом стражников, остановились у входа в усыпальницу. Украшенная витыми колоннами воздушная беседка служила входом в подземелье, где были похоронены десятки поколений правящей династии. Когда династия сменялась, в толще земли вырезали новый зал, над входом вешали табличку с именем основателя, и все начиналось заново.
Стража осталась при входе. Лин зажег факел - сюда цивилизация еще не добралась - и они с Элизабет спустились по неровным, щербатым от времени каменным ступеням. Идти было недалеко - за всю историю Хинга династии менялись всего пять раз. В последнем зале Лин зажег еще несколько висевших на стенах ламп, осветив богато украшенное помещение. Каждому почившему Императору полагалась своя ниша, в которую клали драгоценности, личные, дорогие его сердцу вещи, а в древние времена - и любимых жён.
Хорошо, что хоть этот обычай уже отошёл в прошлое, подумала Элизабет.
Лин достал завёрнутую в тряпицу поминальную еду - хлеб, фрукты, фляжку с двумя стаканами. Жидкость забулькала, до принцессы донёсся крепкий дух алкоголя.
Один стакан Лин поставил под портретом Шона Шу, который закрывал его нишу. Второй, не дыша, махнул сам. Стоя на коленях, сложил руки ковшиком в ритуальном приветствии, с которым обращались к усопшим все в Хинге, от крестьянина до Императора. Ровно держа спину, согнулся в уважительном поклоне. Раз, другой.