Под псевдонимом Ксанти
Шрифт:
— Тобой заинтересовался известный писатель. — Эрнест Хемингуэй. Он хочет писать о тебе… Расспрашивал, какой ты был. — Она спохватилась. — Он тоже читал эту газету фашистов, поэтому и говорил о тебе в прошедшем времени.
— Как ты его назвала? — спросил Хаджумар.
— Ты не знаешь его? — удивилась она.
— Я обязан его знать? — в ответ удивился он.
— Но он же еще при жизни стал классиком!
— Поправлюсь, закончим войну — почитаем, — сдался Хаджумар. — Сейчас времени нет… Что говорят врачи, долго мне валяться здесь?
—
Через четыре дня он потребовал, чтобы к нему допускали руководителей групп. Врачи пришли в ужас, но камарада советник заявил, что в противном случае он немедленно покинет госпиталь. И палата стала своеобразным штабом четырнадцатого корпуса. Здесь обсуждали будущие операции, здесь разрабатывались пути подхода и проникновения на объекты, здесь проверялась готовность группы к неожиданным ситуациям, которыми так полны будни разведчиков и диверсантов.
Свое выздоровление Хаджумар решил отметить налетом на аэродром в Севилье.
— Там базируется «Кондор», — сказал он. — У меня продуман план, как уничтожить самолеты.
— Не повторяешься ли ты? — засомневался Корзин, который понимал, что теперь фашисты особенно бдительны на аэродромах.
— Этот план совершенно не похож на прежние. — Хаджумар весело посмотрел на начальника. — И к тому же должен же я дать знать фашистам, что они рано меня похоронили!
…План был дерзок до поразительности. Команда была разбита на несколько частей, и каждая атаковала впрямую заранее определенные группы самолетов. Успех был колоссальный. Семнадцать первоклассных самолетов «Кондора» сгорели, были уничтожены летчики и обслуживающий персонал.
И опять зачастила в сводках фашистских сообщений фамилия полковника Ксанти.
…Хаджумар возвращался в отель «Флорида». Странный он был жилец: комната за ним была закреплена, но он неделями не появлялся в отеле. Если не отправлялся в тыл врага, то дела задерживали его в штабе корпуса на всю ночь, и он спал на диване, специально для него втиснутом в кабинет. В фойе отеля Хаджумар увидел Кольцова, который оживленно беседовал со здоровяком бородачом. Соблюдая конспирацию, Хаджумар хотел пройти мимо, даже не кивнув Кольцову, но тот сам обратился к нему на испанском языке и представил его бородачу:
— Познакомьтесь: это македонский продавец апельсинов, сеньор Ксанти.
Бородач вздрогнул всем телом и повернулся к Хаджумару, ухватился обеими руками за его ладонь, весело прокричал:
— Я давно желаю познакомиться с вами! Я не только знаю, в каком вы номере живете. Я подкупил вашего портье, и он мне обещал тотчас же сообщить, как вы окажетесь в своем номере. Пусть этот факт станет вам доказательством моего большого интереса к вам…
Он говорил горячо, но с каждой фразой Хаджумар все больше хмурился. Отчего у этого здоровяка такой большой интерес к его персоне?
— И не хмурьтесь, и не удивляйтесь, вы сами в этом виноваты. Ваши подвиги
— Каким образом? — спросил по-испански камарада советник.
— Зачем вы выпроводили моего друга Тома — американца — из диверсионной группы? Чем он не удовлетворяет вас?
— Уже хотя бы тем, что он вам об этом сообщил! — резко ответил Хаджумар. — Оставайся он в корпусе, я бы только за этот факт отправил его ко всем чертям!
Писатель развел руками, озадаченно поглядел на Кольцова, с удовольствием слушавшего их беседу. Хаджумар повернулся к Кольцову, собираясь попрощаться. Но писатель схватил Хаджумара за рукав и заявил:
— Вы должны мне выделить вечерок для дачи интервью. Я напишу о вас, и газеты перепечатают мой материал.
— У меня нет времени для разговоров.
И тут вмешался Кольцов:
— Ну, почему вам, камарада советник, не найти вечерок для беседы со знаменитым писателем Эрнестом Хемингуэем? Эта статья на пользу республике. Пусть во всех странах знают, какие люди прибыли на помощь Испании и как они сражаются… — По его голосу Хаджумар ронял, что нельзя отказывать большому писателю…
— Может быть, на той неделе, — покачал головой камарада советник. — Сейчас я исчезну на несколько дней.
— Понятно, — кивнул писатель. — Буду ждать.
То были два странных вечера. Очень странных. Хемингуэй нетерпеливо раскладывал на столе блокнот и десятка два тонко наточенных карандашей.
— Вы что, собираетесь всю ночь здесь просидеть? — кивнув на карандаши, хмуро спросил Хаджумар по-испански.
— Почему бы и нет? — засмеялся писатель и нетерпеливо воскликнул: — Приступим!
Хаджумар и хотел рассердиться на него и не мог, так обезоруживающе чистосердечен был этот человек.
— Расскажите один из эпизодов там, в тылу фашистов. Как можно подробнее. Все расскажите: какая цель была, кто был рядом с вами, с чего начали подготовку, как отбирали людей, с которыми пошли на операцию, как переправлялись через линию фронта, кто шел впереди, кто сзади, почему именно так шли…
Хаджумар откинулся на спинку стула, язвительно спросил:
— Может быть показать еще и место, где франкистам лучше всего устроить засаду, чтоб всех нас перебить?
Хемингуэй озадаченно поглядел на камарада советника и, поразмыслив, уяснил, что у разведчика методы работы должны оставаться в тайне.
— Н-да, кажется, я бью ниже пояса, — произнес писатель. — Извиняюсь… Я не желаю подвести вас, камарада советник. Поведайте мне эпизод так, как позволяет сегодняшняя ситуация, и только то, что не повредит вашим будущим делам.
Хаджумару понравилось, что он с ходу уловил щекотливость ситуации, и, прикинув, он сказал:
— Вам интересно услышать о том, как мы взорвали мост? Эпизод интересный, и мы этим способом больше не собираемся воспользоваться.