Под сенью Дома Блэк...
Шрифт:
Огромный зал был украшен зелеными, гибкими лианами, тут и там радующие глаз прекрасными цветками, схожими с лилиями, обвивающими колонны. Все пространство, кроме самого центра, оставленного для танцев, покрывала молодая, изумрудная трава.
На фуршетных столах, среди традиционных блюд, радовали глаз великолепные букеты цветов. Ах, чего только не было на этих столах! Черничные пироги, медовые лепешки с орехом, фрукты, грибы под соусом, запеченный и вареный картофель, семизерная каша с маком и медом... и многое другое.
И среди этого великолепия затесалась затрапезная шампань...
Впрочем, она никогда не пользовалась спросом в этот день.
Приготовления, любые, какие бы они не были, рано или поздно приходят к своему концу. Зал был готов принять гостей...
И вот открылись двери, впуская гостей - прекрасных дам, в изысканных туалетах, гордых и важных мужчин в элегантных мантиях, неприступных матрон, сурово и свысока, смотрящих на молодежь, которые в нетерпении ожидали танцев и новых знакомств...
В среде последних была и Панси Паркинсон, для которой, по идее, это должен был быть первый взрослый бал. Это должен был быть самый счастливый день в ее жизни. Отец сказал, что именно сегодня, здесь, на балу, он познакомит ее с женихом.
Вполне понятно ее волнение, верно?
Как бы ей хотелось произвести впечатление на своего жениха! Каким бы он ни был... хоть стариком. Хотя нет, отец никогда! Ну, конечно он молод и красив...
Панси нервно улыбалась знакомым, что подходили поздороваться, выслушивала их комплименты своей внеземной красоте, вежливо дарила их в ответ, а сама с каждой минутой все четче осознавала, что над ней смеются.
Ее платье, цвета морской волны, с оттенком зелени, было выбрано матерью, у которой, как с ужасом поняла Панси, совершенно отсутствовал вкус. И теперь она выглядела в этом наряде... как свеже поднятый инфернал.
Хоть плачь, в самом деле!
От собственной трагедии бедняжку отвлекла странная пара... Мужчина, красивый, высокий, вел под руку девушку в прекрасном платье, что искрилось звездами под светом тысяч золотых свечей, парящих в воздухе. И эта девушка, столь знакомая Панси, казалась прекрасной принцессой, затмевающей собой всех присутствующих дам...
Этой особой была Гермиона Грейнджер.
Панси неверяще задохнулась, стискивая в руках свой веер, который тихонько хрустнул под ее пальцами.
А к Гермионе и к ее спутнику приблизился сам министр со своим сопровождением. И пошли поклоны, Грейнджер сделала изящный реверанс, стоящий рядом с Фаджем импозантный маг, с восхищением на лице приложился к ее ручке... и голова у Панси закружилась от безумия происходящего.
На сцене пела Селестина Уорбек, но Панси плохо понимала, что именно она пела. Отвести взгляд от Грейнджер и ее спутника не было никакой возможности. К сожалению, она не могла
Селестина Уорбек окончила петь, и сошла под аплодисменты со сцены.
А в это время Грейнджер что-то сказала министру и тот, засмеявшись, махнул рукой на сцену. А проклятая грязнокровка, испросив взглядом разрешения спутника, с гордо поднятой головой поднялась по ступеням, что-то шепнула музыкантам, а потом...
Она запела...
И запела так, что оглянулись все. И даже знаменитая Уорбек удивленно вскинула брови, слушая ее песню. Восхищение... восхищение... восхищение... со всех сторон и только ей! Проклятой Грейнджер!
А песня звучала, проникая в душу, и слезы закипали на глазах.
Несправедливо!
Как узор на окне
Снова прошлое рядом,
Кто-то пел песню мне
В зимний вечер когда-то.
Словно в прошлом ожило
Чьих-то бережных рук тепло,
Вальс изысканных гостей
И бег лихих коней.
Вальс кружил и нёс меня,
Словно в сказку свою маня,
Первый бал и первый вальс
Звучат во мне сейчас.
Зеркала в янтаре
Мой восторг отражают,
Кто-то пел на заре
Дом родной покидая.
Будешь ты в декабре
Вновь со мной дорогая....
– Милая... Милая!
– ворвался в безумие голос отца.
– Позволь представить тебе Юлиуса Меллоу. Твоего жениха...
Панси с трудом перевела свой взор на жениха...
Тощий парень, в богатой мантии, с водянистыми, чуть на выкате глазами, смущенно улыбнулся... и в глаза бросилась щель между передними зубами. И таким уродливым, мерзким он ей показался!
А Грейнджер пела...
Юлиус поклонился и протянул ей розу...
Вальс кружил и нёс меня,
Словно в сказку свою маня...
В Панси что-то сломалось. Взвыв, она швырнула растерянному Юлиусу несчастную розу прямо в лицо и бросилась прочь.
А вдогонку звучала последними аккордами песня Грейнджер...
Будешь ты в декабре
Вновь со мной дорогая....
...как драконье гнездо* - эквивалент нашего "как зеницу ока". Драконицы славятся своей свирепостью, охраняя свое гнездо с драгоценными яйцами.
...Теперь никто не стал бы заключать брак на год* - на Лугнасар кельты заключали мир, союзы, а также временные браки, длиной на год. Девушка и юноша, или мужчина и женщина в присутствии своей общины(или на ярмарке) объявляли друг друга супругами. Этот брак был действителен в течение года и одного дня. Дети рожденные в этом браке считались законными и не роняли чести родителей. Если по истечение года "супруги" разочаровывались друг в друге, то в следующей Лугнасар могли разойтись. Обычай этих "временных браков" был настолько распространен, что какое-то время церковь их официально признавала и даже присылала на праздниства священников для освящения этих браков.