Под сенью исполинов
Шрифт:
Спустя несколько минут, когда его уже отнесли в медблок, прояснилась причина обморока. Прежде чем доложить командиру, он, скорее всего, просмотрел извлечённые программой кадры.
В командном отсеке столпились все, кроме женщин, Подопригоры и Трипольского. Вместо девяти трёхгодовых фильмов с различных камер на большом настенном мониторе аккуратными колонками располагались видеофайлы, обозначенные цифрами от одного до сорока двух. Продолжительность каждого в среднем составляла не более двух минут. Пусть и с помощью специальной программы, созданной для вычленения определённых
– Иконников?
Высказанное кем-то предположение давно засело в голове Романа. Но почему-то он не спешил верить в виновность полковника. Возможно, это всего-навсего протестовала военная солидарность.
На первых кадрах две женщины целились пистолетами куда-то в соединительную переборку. Они стояли примерно там, где теперь лежал убитый табуретом. Одна из них рыдала, что-то неистово крича в сторону второй половины колонии. Звука отчего-то не было. Но качество материала позволяло легко распознать характерное для русской речи движение губ. Почти под самый конец файла к переборке подбежал тот самый лысый здоровяк, а за ним высокий, лопоухий детина. Он притащил протоволновую сварку. Заканчивалось всё тем, что дуга начинала своё шествие по серой шершавой поверхности углепластика, а одна из вооружённых женщин в истерике падала калачиком на пол, роняя пистолет, будто раскалённую железяку.
– Кислых тут и не пахло… – глубокий бас Бурова кое-кого заставил вздрогнуть.
Далее следовали непродолжительные кадры простого, можно даже сказать обыденного быта изоляционистов. Всего их оказалось семь человек, в том числе три женщины. Космопроходцы терпеливо отсматривали всё подряд – программа, настроенная на выделение кадров с перемещением объектов в пространстве, не могла идеально соответствовать запросам людей. Она не понимала разницы между убийством и занятием сексом, например. И, кстати говоря, доверять ей с точки зрения хронологической достоверности тоже вряд ли стоило.
Искомые кадры с убийствами не заставили себя долго ждать.
Лаборатория. Высокий лопоухий детина втаскивает внутрь уже изломанное, будто попавшее под грузовик тело. Бросает его и с абсолютно равнодушным видом выходит прочь.
Один из жилых кубриков. Двое в укромном углу, в тени от верхних ярусов нар, мужчина со спины похож на лысого здоровяка. Внезапно женщина снизу начинает отчего-то дёргаться и размахивать руками, царапает партнёру спину. Это продолжается достаточно долго, но в итоге женщина затихает. Мужчина отстраняется и, не одеваясь, выходит прочь.
Снова лаборатория. То ли случилась какая-то неполадка, то ли программа немного сбоила, но кадры начинаются чуть ли не с конца ожесточённой драки между женщиной, в самом начале рыдавшей на полу, бросив около себя пистолет, и тем высоким и лопоухим. Последнему отчего-то никак не удаётся справиться с хрупкой на вид соперницей, она играючи укладывает мужчину на столешницу и резким движением бьёт локтём в челюсть, вырубая его. После чего привязывает чем-то и, приведя в чувства, принимается ввинчивать в суставы заострённые штифты, предназначенные для фиксации исследовательских приборов.
Кадры их медоблока заставили отвернуться даже Нечаева. Несчастную, привязанную к глянцу реаниматора, мучил ранее не попадавший под камеры человек.
– Они с ума сошли… – потрясённо произнёс Майкл.
– Возможно… – сглотнув, предположил Ганич. – Возможно, тут вина газа. Этого, как его, кхм… триполия…
Нечаев прочистил горло, вздохнул, будто собираясь духом, и включил запись, на которой исповедовался тот, кто расставил все эти камеры.
– Вика перевела. Он говорит, что с ними, то есть с забаррикадировавшимися, имитатор. Или повторитель. И что они обречены.
Наступила тишина. Последний просмотренный файл нумеровался двадцать девятым, всего их имелось сорок два. К этому моменту, если следовать логике, в живых осталась лишь одна женщина.
– Вот тебе и вторая категория контакта… Мда… – хмыкнул Буров, покривив губы.
– Не причём контакт… – тихо, как бы самому себе пробубнил Павлов в ответ.
Последнюю выжившую запечатлела камера в жилой кубрик. Она убегала. Убегала от… чего-то. Её преследователь едва ли имел облик какого-то конкретного человека. Это было нечто беспрестанно меняющееся, будто бы слепленное из всех тех людей, что погибли ранее.
– Боже мой! Все мертвы! Все! – Ганич тихо всхлипнул. Он не видел последнего кадра. Отвернулся.
– Что это за дрянь?!
– Выясним… – цыкнул командир.
Дуга нехарактерно громко взвыла, и снова отключилась. У переборки в коридор, из которого только и можно было попасть в жилые кубрики, в столовую и ангар, собрались мрачные космопроходцы. Теперь почти каждый был вооружён. Даже Буров, вынужденный через боль пыхтеть над непокорным агрегатом, и тот сунул за спину под ремень прихваченный с челнока пистолет.
Вскоре вонь полиэпоксида в очередной раз наполнила отсек. Пока Павлов расправлялся со шлюзом, Роман не отрываясь смотрел на тело лысого немца с табуретом в груди. Это ж какой силой надо обладать, чтобы таким вот образом разделаться со здоровяком!
– Иванов, Бёрд – за мной, – командир, не дождавшись пока смола по краям реза остынет, устремился в очередной проём – в нём взыграл азарт.
Коридор освещался ярко. Справа и слева имелись переборки в склады и подсобные помещения, а также в разного рода многофункциональные отсеки, предусмотренные под текущие нужды космопроходцев. Их осмотрели практически на бегу; Роман как бы спешил на рандеву с таинственным убийцей, а боевая дрожь, влившаяся в тело авансом, только усиливала спешку. Отчего-то он был уверен, что имитатора, кем бы он ни был, в складах и прочих отсеках по обе стороны этой части коридора нет.
Иван неосознанно, на одной только выучке, ступал за командиром чётко след в след. Держа излучатель почти ласково, не сжимая его исступлённо, он был готов в любую секунду вынырнуть сбоку и поразить цель протоволной. Он ни разу не стрелял из этого оружия, не довелось. Но в теории знал его очень хорошо. Знал даже такие мелочи, как, например, бесполезность характерной для продукции концерна «Калашников» мушки. Она имелась на ПИМе только как атрибут принадлежности оружия к знаменитому семейству.