Под сенью клинка
Шрифт:
— Тебе не стать владыкой меча — но ты должен научиться сражаться им. Давай руку, пойдём… Аледер научит тебя.
«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»
Воевода отшатнулся.
Дать руку?!!
Я уже сказал да… два раза сказал да…
Кем надо быть, чтобы не сойти с ума, сражаясь таким клинком?
— Нет… НЕТ!
«И что я с этого буду иметь? Чего не смог бы получить от императора?»
…Алеран
— Нет, — слова давались с трудом, мерцающая эльфийская куртка советника сбивала с мысли, взгляд норовил уйти то в пол, то в руку меча. — Я ошибся. Мне нужно поговорить с императрицей.
Он никогда не задумывался, как живёт бабка — зачем ей приюты, ночлежки, лечебницы, заказы не самым умелым строителям на совершенно ненужные работы. Казалось: блажь от безделья, которой дед всячески потворствовал, чтобы не мешалась и не смотрела на молодых адъютантов. Теперь он понял.
— Скажи, — воевода сел на пол перед креслом императрицы, как в детстве, — чем я могу помочь тебе?
«Чем я могу помочь себе — после того, как сказал да?»
Он сказал да — но у него ещё есть шанс вырваться из лап этой твари. У всех есть. Никогда не поздно. Даже у деда — иначе бабка давно бы сдалась….
Они, как и всегда теперь, заглянули вдвоём. Мих принёс очередную бутыль неимоверно крепкой настойки, Роксана — пирожки собственной выпечки, они у неё получались всё лучше и лучше. Деидара молча накрыла на стол и ушла, не пытаясь вилять бёдрами. Что строить Миху глазки бессмысленно, она поняла уже давно. Они выпили, и Хельм вдруг подумал, что заходят они всё чаще. Боятся однажды не застать.
— Нет, — возразил Мих, — ты не прав. Нам просто давно не с кем выпить, а последнее время что-то хочется.
Хельм два последних дня чувствовал себя муторно, но жаловаться было стыдно — до сих пор крепче многих своих сверстников. Но старость тяготила, а мысли упорно склонялись в одну сторону. Он попытался удержать зевок, скулы свело.
— Плохо спишь? — спросила Роксана. — Бессонница?
Что выдал бы Мих, будь это пару дюжин лет назад? Лучшее средство от бессонницы, как известно… Мих хмыкнул и сосредоточился на пирожке.
— Нет, — ответил Хельм. — Я сознательно. Говорят, смерть очень красивая женщина, не хотелось бы проспать встречу с ней. Лучше уйти в здравом уме, осознавая, что покидаешь этот мир. Кто ж знал, что мне не суждено погибнуть в бою или от агентов тёмного. Зато за всю свою жизнь я видел лишь одно тёмное правление и дожил до правнуков — тебе повезло с Дереком…
— Нам всем с ним повезло, — согласился Мих, разливая настойку. — Давай тяпнем ещё. Хороша, правда?
Вечер был тёплый и ясный, и они вышли в сад. Мих приволок два обогревательных шара и шерстяной плащ — чтобы он не замёрз с наступлением ночи, а Роксана — свечи, они все предпочитали настоящий огонь магическому.
Они сидели в саду за столом, пили и разговаривали. Затем Мих ударился в воспоминания и начал демонстрировать различные типы клинков — трёх- и четырёхгранные, прямые, извилистые, с серейтором и без, с приличными и неприличными картинками на лезвиях, обычного и кастетного хвата, такие, которые и клинками-то назвать язык не всегда поворачивался. С появлением звёзд застрекотали кузнечики, цветы окутали их нежным благоуханием, а ветерок принёс лёгкую свежесть. Мих смотался еще за двумя графинами настойки и закуской, и после очередного глотка в его руке возник предмет, который меч назвал кухонным ножом, и вслед за ним под хихиканье Роксаны выложил на стол целую коллекцию странных железяк разных миров — все они с некоторыми оговорками могли быть названы кухонными ножами.
— Я подумал, — почти смущённо оправдывался меч, — что раз ей так нравится называть меня кухонным ножиком — пусть будут ещё и ножики, жалко, что ли? Не, я понимаю — тебе б так лучше отмычки, ну тут я не спец, ты уж извини…
Время текло незаметно, он смеялся вместе с ними, пил, рассматривал ножи, в который раз удивляясь, что все они вполне материальны и осязаемы, и забыл про усталость и бессонницу.
Небо посветлело неожиданно, солнечные лучи тронули листья, заискрились на росе, Мих поднял голову и вздохнул:
— Рассвет.
— Рассвет, — подтвердил Хельм, глядя в ясное и чистое небо, — смотри-ка, незаметно всю ночь просидели.
Они выпили ещё, помолчали, потом Роксана накрыла его руку своей, улыбнулась и сказала:
— Пора. Пойдём, я провожу тебя.
Рука у неё была тёплая и мягкая. Он взглянул ей в глаза и улыбнулся в ответ. Легенды не врали — более красивой женщины он за свою жизнь не встречал. А проспать они бы ему и не дали. Он встал, ощущая неожиданный прилив сил, шагнул вслед за ней и услышал позади голос Миха:
— Погодите, я, пожалуй, тоже прогуляюсь с вами. Хельм, не оборачивайся. Не стоит.
Он всё-таки оглянулся, но увидел за собой лишь знакомую эльфийскую рубаху — меч надёжно перекрыл ему обзор.
— Не стоит, — повторил Мих, — всё уже в прошлом. Пошли. Старайся не смотреть по сторонам.
Тропа оказалась пыльной и серой. Отвести взгляд от бёдер красавицы было сложно, но вскоре любопытство победило — он посмотрел на обочину…
…Спрыгнул с тропы и рванулся вперёд — нельзя дать Роксане глядеть на такую мерзость. Ноги увязли в вонючей жиже, гнилые зубы впились в сапог, он стряхнул тварь в болото, едва не потерял равновесие, но всё-таки умудрился выскочить на тропу впереди красавицы, закрыл её собой и врезал ногой в чьё-то сизое оскаленное рыло.