Под шафрановой луной

Фосселер Николь

Даже если бы кто-то из собравшихся мужчин не знал Рашида аль-Шахина, он бы смог точно определить его корни. Потому что на сотни миль вокруг было немного племен, использующих краситель индиго, еще меньше тех, кто делал это с таким мастерством, и совсем немногие носили штаны вместо традиционных одежд. Так одевались только племена всадников с гор, и только женщины аль-Шахинов столь искусно покрывали рубашки своих мужей тонкой красно-белой каймой и украшали их коваными серебряными чешуйками. Говорили, людям с гор нельзя доверять, они коварны, вороваты и лишены понятий о чести. Но каждый присутствующий знал, что это не относится к племени

аль-Шахинов – его мужчины славились своей воинственностью, и ссориться с ними не стоило. Аль-Шахины передвигались по горам и долинам вокруг Ижара столь же свободно, как в пустыне Рамлат эс-Сабатайн, жили скотоводством и коневодством и славились своим мастерством в соколиной охоте. Лучшие наездники аль-Шахинов уже многие годы верно служили султану Ижара.

Это относилось и к Рашиду, чье имя означало «праведное поведение» и совершенно ему подходило, как и его отцу Фадху и деду Хусаму аль-Дину. Тонкий как нитка шрам, белеющий на золотисто-коричневой коже, рассекал одну из его бровей, другой тянулся между глубоко посаженными темными глазами до крупного, выступающего носа. Похожие рубцы виднелись и на больших, сильных руках, обхватывающих пестрый стакан чая. Свидетельства того, что Рашид храбро завоевал место предводителя наемного войска султана Ижара. Он доставлял караваны султана в Аден целыми и невредимыми, прославившись воинскими качествами, а также исключительным умом и здравомыслием. И потому никого не удивило уважение, проявленное султаном к столь молодому человеку. Все с нетерпением и любопытством ждали взвешенного ответа Рашида.

– На дорогах к побережью через территорию Лахеджа и до Адена очень опасно, – наконец заговорил он. Его обтесанный песками и ветром голос прогремел глубоко и звучно. – Караваны без вооруженного сопровождения вряд ли смогут пройти невредимыми. Большие трудности создают горные племена – они нанимаются сопровождать караваны, получают большую часть денег и нападают на заказчиков прямо в дороге, когда предоставляется возможность.

– Как ведут себя чужеземцы? – поинтересовался султан.

– О большей части сражений им неизвестно, они почти не высовываются за пределы кратера. Разве только султан Лахеджа попросит о помощи – тогда они выставляют двух-трех человек, этого вполне достаточно, чтобы караваны в сохранности добрались из Лахеджа в Аден.

Лицо Рашида было непроницаемо, лишь едва приподнятая раненая бровь выражала его эмоции.

Султан кивнул, обдумывая и тщательно взвешивая услышанное, и наконец объявил:

– Мы больше не можем мириться, что чужеземцы помогают Лахеджу жиреть за счет других султанатов, а возможно, и расширить территорию. Мы должны как-то вмешаться.

Шейхи громкими возгласами одобрили решение султана. Когда они умолкли, Салих вновь повернулся к Рашиду:

– Как, по вашему мнению, мы можем это осуществить?

Рашид помолчал, уставившись в наполовину полный стакан чаю.

– Ведь вам не понаслышке известен образ мыслей и поведение чужеземцев, – неспешно добавил султан. – Вам приходилось жить среди них, вы знаете язык.

Рашид аль-Шахин многое повидал, вместе с отцом сопровождая торговцев Ижара в Сомали и Египет, еще подростком, едва его приняли в круг мужчин. Он помнил Аден еще до захвата капитана Гайнса и был среди тех, кто оказывал сопротивление в неспокойные первые годы присутствия англичан, а его отец заплатил за эту борьбу славной смертью воина.

– Я всегда проводил в Адене только

то время, пока мы с моими людьми, приведя нетронутые караваны, дожидались выступления новых. А мое знание языка ограничивается самым необходимым, – скромно высказался Рашид, слегка поклонившись султану.

Султан улыбнулся. Скромность была одной из причин, по которым он сверх меры ценил предводителя воинов, но, видит Аллах, далеко не решающей.

Рашид поставил на пол пустой стакан и расслабленно положил запястья в тесно облегающих их кожаных манжетах на колени, сдержанно, но уверенно жестикулируя руками.

– Нападать открыто – бесполезно и бессмысленно. Но не стоит надеяться, что чужеземцы когда-нибудь порвут с Лахеджем. Аден и Лахедж находятся слишком близко, и чужеземцы слишком сильно зависят от полей и источников султана экономически. Мы только можем дать им понять, что они должны с нами считаться и не могут не принимать нас во внимание.

– Значит, – подбодрил его султан, – каковы ваши предложения?

Рашид кивком поблагодарил соседа, вновь наполнившего его стакан, и поднял его. Он посмотрел на султана, и его глаза загадочно заблестели.

– Хитрый дипломатический ход, способный поразить чужеземца в самое чувствительное место.

5

Майя сидела на простой, узкой веранде бунгало и читала. Октябрь не принес прохлады, но погода стала терпимее, и Аден вдохнул сухой, теплый воздух без прежней обжигающей, влажной духоты. Нежный бриз обдувал с моря лагерь, и сидеть под тенью крыши было очень приятно. Утром, едва Ральф покидал бунгало, Майя выносила на улицу стул и брала в руки одну из книг, которые к тому времени уже прибыли, или шла через лагерь на побережье, где снимала обувь и гуляла, утопая в песке и гальке, позволяя волнам гладить босые ноги под подобранной юбкой. В такие моменты Аден казался ей пусть и не дружелюбным, но хотя бы немного менее враждебным, она не страдала от навязчивого безделья – эти часы чем-то напоминали увеселительную прогулку на далекий морской берег. Но даже в самые самозабвенные часы Майя не могла почувствовать себя беззаботно – мешали угрюмые отвесные скалы по бокам или за спиной, от них некуда было деться.

Майя не подняла глаз, когда рядом со скрипом остановилась повозка. Она уже не замечала звуков лагеря, где каждый день царило оживление, кто-нибудь приезжал или уезжал. Только заслышав приближающиеся шаги, мужские шаги, Майя подняла голову, и ее сердце взволнованно затрепетало. Но виду она не подала, лишь медленно захлопнула книгу, обняла ее двумя руками и встала, сохраняя выражение напряженной сосредоточенности, с которым читала.

– «Джейн Эйр», – вполголоса прочитал Ричард вместо приветствия, слегка наклонив голову, чтобы разобрать тисненные золотом буквы на корешке книги под локтем Майи. – Весьма переоцененный роман.

Майя инстинктивно крепче прижала книгу к груди и слегка подалась назад.

– А мне нравится, – отрезала она.

– Еще бы, – лицо Ричарда оставалось бесстрастным. – Чувствовать собственную отчужденность и внутреннюю преграду, куда ни беги, не принадлежать никому и ничему – это знакомо нам обоим, – его губы растянулись в насмешливую улыбку. – Или тебя так очаровал мистер Рочестер?

У Майи вспыхнули щеки. Ну почему Ричард всегда видел ее насквозь? Она резко перевела тему:

– Зачем ты приехал?