Под шафрановой луной
Шрифт:
Какое-то время он молча смотрел на нее, и его голос прозвучал печально, почти ласково, когда наконец он сказал:
– Ты точно так же стояла передо мной, когда я увидел тебя впервые, в кабинете твоего отца. Помнишь? Ты прижимала к груди книгу и смотрела исподлобья, пока я не присел на корточки, оказавшись на уровне твоих глаз, и не спросил, что у тебя за книга. Сколько тогда тебе было лет? Восемь? Девять?
– Семь, – прошептала Майя дрогнувшим голосом, и ей показалось, что сейчас она задохнется от внезапно нахлынувших слез светлой грусти и тоски по дому. – Мне было семь.
Он умоляюще протянул к ней руку, тем самым жестом, которым тянулся
– Мир? Я хотел показать тебе другой Аден, он тебе еще, наверное, незнаком, но будет интересен.
Как и тогда, она с детской нерешительностью вывернула ногу, прежде чем, вопреки осторожности, позволить любопытству одержать победу над здравым смыслом. И быстро кивнула, как в тот раз, когда еще маленькой девочкой она приступом взяла незнакомого студента и повела его показывать свои сокровища, в которые они сразу так глубоко погрузились.
Они молча сидели рядом, пока запряженная пони повозка, нанятая Ричардом вместе с извозчиком, везла их к краю кратера – снизу можно было разглядеть возведенные на скалах стены старых водосборников. Майя в молчании сопровождала Ричарда вверх по бегущей за домами тропе, по давно остывшим потокам лавы, сверкающим и антрацитово-черным, покрытым в некоторых местах красноватыми пятнами, словно камни заржавели в соленом воздухе Адена. Крутой путь был явно различим, хотя, похоже, им пользовались не слишком часто.
Звуки города стихли – шум колес, цоканье и скрежет лошадиных и верблюжьих копыт, гул голосов. Словно неведомая сила унесла Майю и Ричарда прочь от крыш, башен и минаретов Адена и укрыла в каменном круге, забросила в другой мир, где их поджидали демоны, дьявол или сам Господь. Хилые кустарники, похожие на сухие ветви с коричневыми обрывками пергамента, цеплялись за каменные расщелины и трепетали на усилившемся ветру. Где-то залаяли сразу несколько диких собак и так же внезапно умолкли. Наверху царила пьянящая тишина, пленившая Майю резким контрастом с городом, лежащим под ними. Капли пота выступали на лбу, бежали по спине под платьем и нижней рубашкой, но их сразу же высушивал ветер. Как приятно вспотеть от нагрузки и впервые за долгое время вдохнуть полной грудью. Пусть в этом подъеме не было особого смысла, он стоил затраченных усилий. Но уже через несколько шагов у Майи перехватило дух – она поняла, куда ее привел Ричард. То, что снизу казалось невнятным светлым пятном среди черных скал, оказалось низкой круглой башней, к которой вела обнесенная каменной стеной дорога. Пораженная, Майя остановилась, в безмолвии разглядывая эту причудливую постройку. В ней был только дверной проем да маленькое окошко, у подножия росли каперсы с мясистыми зелеными листочками и трава с восхитительно пышными белыми цветами. Майя вздрогнула, заметив среди них выжженные солнцем кости. Человеческие кости. Берцовые, ребра, лопатку. Она испуганно глянула на Ричарда из-под развевающихся на ветру полей шляпы.
– Что это?
Он ответил не сразу, словно сперва хотел проникнуться удивительной атмосферой места, прекрасной и жестокой одновременно.
– Это Башня Молчания, – торжественно объявил он, указав на нее, и, повернувшись в Майе, продолжил: – Место погребения парсов. Они верят, что земля, огонь, вода и воздух равно священны и чисты, их нельзя осквернять телами мертвых. Парсы приносят сюда своих покойников и хоронят их, оставляя солнцу. И птицам, коршунам да воронам, – добавил он, указав на небо, где с любопытством кружили черные силуэты. – Из их клювов и когтей некоторые кости снова попадают на землю с вершины башни, где парсы оставляют умерших.
Майя содрогнулась.
– Как безотрадно – не иметь могилы, где могут оплакать близкие. – Ее пальцы сомкнулись вокруг медальона с фотографиями бабушки и дедушки, чьи могилы она посещала так часто.
– Нет, Майя, – мягко возразил Ричард, – это свобода! Стать после смерти частью круговорота стихий, что может быть прекраснее и священнее? Когда настанет мое время, я желал бы именно такой участи.
Майя начала понимать: Ричард не просто так ее сюда привел.
– Почему?
Уголки его рта дрогнули, он отвернулся, поставив ногу на обломок скалы, оперся на него рукой и посмотрел вниз, в кратер.
– Через неделю я отправляюсь в Сомали. Королевское географическое общество очень заинтересовано в том, чтобы наконец исследовать и картографировать внутреннюю часть страны. Они хотят подготовить возможное вступление во владение и организовать еще большую экспедицию к истокам Нила.
– Ты так долго об этом мечтал.
Ричард рассмеялся, вырвал из трещины в камне травинку и повертел ее между пальцами, избегая смотреть на Майю.
– Конечно, управление в Бомбее рекомендует избегать ненужного риска. Экспедиция носит неофициальный характер, я организую ее на свой страх и риск, без военного сопровождения. Ответственность только на мне. Ни одному белому не известно точное расположение Харэра, запретного города, как называют его местные жители, потому что он непременно погибнет, как только в него вступит первый христианин. Исследователи, которые пытались до него добраться, рассказывали о диком и кровожадном народе – его предводитель, Абу Бекр, заключил в темницу дворца братьев и других членов своей семьи. Тем, кто пытался проникнуть в Харэр, приходилось поворачивать еще на дороге и бежать, спасая собственную жизнь.
Майя не смогла сдержать улыбки.
– Значит, впервые за все годы нечто вроде прощания.
Он слегка покачнулся, словно его мучила нерешительность, потом выбросил травинку и подошел к ней.
– Тебе ведь по вкусу такие моменты, да? – с вызовом спросила она, слегка наклонив голову, с какой-то веселой угрозой в глазах. – Эти драматические сцены. Не будь ты путешественником и исследователем, стал бы актером. Отсюда эти вечные появления из ниоткуда – и никаких нормальных прощаний. Расставания были бы не столь эффектны и, возможно, задевали бы тебя за живое.
Он стоял перед ней, осторожно положив руку ей под подбородок.
– Когда я смотрю на тебя, мне всегда кажется, что я смотрюсь в зеркало.
Она сглотнула и осторожно спросила:
– Ты поэтому убегаешь от меня с тех пор, как мы знакомы?
Ричард попытался ухмыльнуться, но безуспешно. Он заговорил тихим, дрожащим голосом, словно что-то сдавило ему горло:
– Как можно убежать от второй, лучшей половины своего несовершенного Я? Ведь ты со мной всегда, куда бы я ни шел.
В глазах у Майи появились слезы, внутри что-то воспротивилось:
– Почему тогда ты не…
– Тсс, – прошептал Ричард с улыбкой, и приложил большой палец к ее губам. – Кто в силах каждую секунду смотреть в глаза самому себе?
Майя в ярости оттолкнула его руку от своего лица.
– Так отправляйся к черту! – крикнула она и побежала вниз по каменистой тропе.
– Ваше желание для меня закон, мадам, – закричал он, но Майя заперла свои уши и сердце от его голоса и его слов.