Под шепот океана
Шрифт:
– Ты слишком торопишься, сынок.
Гас потер подбородок. Ему самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Он все время думал о Фрейе. Ночь, которую он провел с ней, была удивительной, но одной ночи ему недостаточно.
Им обоим нужно время, чтобы понять, куда их может завести эта заново вспыхнувшая страсть. Он не хотел тешить сына ложными надеждами. Нику нужно выздороветь, вернуться домой, наверстать пропущенное в школе, выбрать для себя новый вид спорта.
Похоже, его сын хотел получить развернутый ответ. Ник продолжал сверлить его взглядом, который напоминал ему одновременно
– С тех пор как мы с твоей мамой встретились в Дарвине, все наши разговоры были только о тебе и твоем здоровье. Все свободное время я проводил с тобой, чтобы лучше тебя узнать. У меня не было времени думать о таких вещах, как любовь и брак.
– Но сейчас оно у тебя появилось, не так ли?
– Нет, Ник. Мне нужно как можно скорее вернуться в Северную территорию. Я строю дома для общины коренных жителей. Они на меня надеются, и я не могу их подвести.
Лицо Ника погрустнело, и Гас поспешно добавил:
– Но я буду поддерживать связь с тобой и... твоей мамой.
Мальчик медленно кивнул, словно обдумывая это.
– Ты все еще сердишься на маму за то, что она не рассказала тебе обо мне? – неожиданно спросил он.
Гас вздохнул и ответил после небольшой паузы:
– Нет, больше не сержусь. Я перестал сразу, как только познакомился с тобой.
Ник робко улыбнулся.
– Но тебе не следует переживать из-за таких вещей, сынок. – Гас взъерошил ему волосы.
– Я почти и не переживаю.
– Хорошо.
– Просто мне кажется, что я понял, почему вы расстались с мамой и она не сказала тебе обо мне.
– Ты не шутишь? – Чем больше Гас узнавал своего сына, тем больше тот его удивлял. – Может, поделишься со мной своими мыслями?
– В общем, у меня кое-что случилось в школе. – Ник опустил взор. – Все знали, что я ложусь в больницу и мне будут делать операцию. В последний день эта девочка из моего класса... – Он снова посмотрел на Гаса. – Она скромная и серьезная.
– Обычно такие девочки самые лучшие, – сказал Гас, едва сдержав улыбку.
– В общем, когда я шел домой после уроков, она догнала меня и пожелала мне удачи.
– Похоже, она правда хорошая.
– Да. – Рот мальчика искривился. – Но я повел себя странно. Сделал вид, будто не слышу ее. Мне хотелось сказать ей в ответ что-нибудь, но я словно язык проглотил и пошел дальше с опущенной головой.
– А теперь жалеешь об этом?
Его сын кивнул.
– Не беспокойся. Ты обязательно скажешь ей что-нибудь приятное, когда вернешься, – утешил его Гас.
– Если мне хватит смелости.
– Ты смелый мальчик. Даже не сомневайся в этом. – Гас улыбнулся. – Значит, думаешь, что в юности я совершил ошибку и не сказал нужных слов твоей маме?
– Возможно.
Устами младенца глаголет истина. Вздохнув, Гас вспомнил тот день, когда провожал ее до станции. Вспомнил, какое потрясение испытал, когда увидел в окне отъезжающего поезда ее заплаканное лицо.
Если бы он только знал причину ее слез.
Возможно, его жизнь сложилась бы по-другому.
Возможно, он не окончил бы университет. Не поехал бы в Африку, не женился бы на Моник, не принял бы участие в многочисленных интересных проектах, не помог бы сотням людей...
Жизнь Фрейи тоже была бы совсем другой. Она столько лет в одиночку боролась с трудностями.
О господи... Его вдруг поразила догадка, и он посмотрел на ее молчание с новой, совсем неожиданной стороны.
Сам того не сознавая, он отнял у Фрейи будущее, о котором она мечтала. Не сказав ему о беременности, она подарила ему его будущее.
Гас печально улыбнулся Нику:
– Наверное, ты прав. Наверное, это у нас наследственное.
Ник улыбнулся ему, затем его внимание привлек кто-то у двери.
– Привет, мам.
Гас повернулся и поморщился, когда его левый бок пронзила боль. Судя по выражению лица Фрейи, она слышала часть их разговора. Она вошла в палату с неловкой улыбкой. На ней были джинсы и мягкий серый кардиган – весьма скучный наряд, но Фрейя выглядела в нем сексуально.
– Рада, что вы оба так быстро пошли на поправку.
Она села на край кровати Ника. На ее щеках играл румянец.
– В другом конце коридора я наткнулась на твою маму и Поппи, – обратилась она к Гасу. – Они спорят из-за инвалидной коляски.
Гас застонал:
– Ох уж эти мне мамаши! Моя намерена усадить меня в эту штуковину и катать как маленького ребенка. – Он состроил гримасу, и Ник рассмеялся. – Ты не могла бы отвести меня обратно в палату? – обратился он к Фрейе. – С тобой я буду в безопасности. Не думаю, что моя мать подерется с тобой, чтобы усадить меня в эту дурацкую коляску.
Несколько секунд она растерянно смотрела на него, затем ответила:
– Конечно. Я с радостью тебе помогу.
Помогая Гасу подняться со стула, Фрейя чувствовала, как горят ее щеки. Он был немного бледным и двигался неуклюже, на нем была полосатая пижама и халат, но все это не умаляло его привлекательности и не ослабляло его воздействия на нее. Ведя его под руку, она наслаждалась теплом его тела, ароматом его одеколона. После того как она подслушала часть их с Ником разговора, ее ни на секунду не покидало волнение. Утром она проснулась абсолютно спокойная, а сейчас каждая нервная клеточка в ее теле звенела от напряжения.
В коридоре они встретили Поппи. Она была одна.
– Тебе повезло, Гас. Медсестре в конце концов удалось убедить твою мать, что здоровым пациентам вроде тебя нужно как можно скорее возвращаться к активной жизни, и она повезла коляску обратно.
– Благослови Господь эту добрую душу, – сказал Гас.
Поппи рассмеялась:
– Это я ее позвала, когда начала понимать, что самой мне с ней не справиться.
Она довольно улыбнулась Фрейе, но та оставила это без внимания. Ее мать не меньше Ника хотела, чтобы они с Гасом были вместе. Фрейя сейчас находилась в полной растерянности. Она наслаждалась каждой минутой, проведенной с Гасом, и в то же время боялась своих чувств. Сейчас, когда операция была уже позади, она не знала, как ей следует с ним держаться. Не была уверена, может ли на что-то рассчитывать после одной-единственной ночи страсти. Боялась разрешить себе надеяться, потому что это могло обернуться горьким разочарованием.