Под знаком розы и креста
Шрифт:
– Замечательное предложение! – воскликнула я. – Вы бы еще подсказали, с чего начать.
– Начните с состава вашего тайного общества. Поименно.
Вот тут я крепко удивилась во второй раз. Все-таки тайное общество! Ох и глупые же игры затеяли мои одноклассницы!
– Хорошо, – легко согласилась я. – Только уточните, пожалуйста, о каком из тайных обществ вы хотите узнать прежде других?
Похоже, мне удалось привести штабс-ротмистра в легкое замешательство. Но он быстро с ним справился:
– Ай-ай-ай! Шутить изволим? Ну-с, давайте пошутим. Вы перечислите все эти тайные общества, а я вам назову нужное
– Слушайте. Я состою в масонском ордене и в тайном ордене розенкрейцеров, в кружке революционеров-социалистов максималистского толка, в обществе обучения барышень искусствам тайного соблазнения лиц мужеского пола, в обществе таинственных поджигателей стогов сена, в рыболовном обществе, которое, впрочем, не является тайным, а также…
– Довольно, довольно! – счел возможным рассмеяться господин штабс-ротмистр. – Повеселились и хватит. Вы мне просто изложите состав и программу вашего гимназического тайного общества, и мы с вами завершим разговор. Неужто вам непременно хочется для получения острых ощущений провести большую часть дня в камере?
– Спасибо, не хочется. Вот только и сказать мне вам нечего. В действительности я сама никогда не состояла ни в одном тайном обществе и даже знаю о них лишь из книг и газет. А уж предположение о существовании такого общества в нашей гимназии, – слово «нашей» я старательно выделила, – иначе, чем бредом, назвать не могу.
– Ох и дура вы, барышня! – зло сказал жандарм. – Ладно, посидите в камере, поумнеете быстро.
И пошел к двери, видимо, чтобы вызвать своего Фролова и велеть ему запереть меня в камере. Я сильно разозлилась и сделала то, чего, пожалуй, делать не стоило – подножку. Штабс-ротмистр растянулся на потертом ковре во весь рост. Как раз в этот момент, стукнув лежащего по голове, отворилась дверь, и за ней показался господин в штатском, но такого внушительного вида, что издалека было видно – генерал, никак не меньше.
– Да что тут происходит? – рявкнул он поверженному подчиненному. – Вы уж объяснитесь, господин штабс-ротмистр!
Жандарм резво вскочил на ноги, вытянулся в струнку и уж было указал в мою сторону рукой, чтобы объяснить случившееся. Но, видимо, падение, удар дверью по голове, а пуще того появление начальства сбили с него хмель, и он сообразил, как будет выглядеть в глазах начальства, скажи ему о подножке, сделанной юной барышней, из-за которой он оказался на полу.
– Виноват, ваше высокопревосходительство! Споткнулся!
– Опять глаза с утра залил!
– Никак нет. Провожу… дознание. А тут ковер смялся, оттого что старый, я и споткнулся.
– Кто такая? – в очередной раз рявкнуло начальство.
– Графиня Бестужева, ваше высокопревосходительство! Оказываю содействие следствию.
Мой веселый и даже жизнерадостный тон оказал нужное воздействие, ну и названый титул сыграл правильную роль.
– Извините, ваша светлость, – сказал мне генерал в штатском. – Согласитесь, что несколько необычно видеть своего офицера лежащим на полу?
– С кем не бывает! – ответила я. – А извиняться вам не за что, как я догадываюсь, у вас тут в основном такие посетители, что с ними не до вежливости.
– Тем не менее прошу прощения, – с поклоном произнес его высокопревосходительство. – Продолжайте вашу беседу, господин штабс-ротмистр.
И закрыл дверь, предварительно показав кулак хозяину кабинета.
Я
Штабс-ротмистр некоторое время продолжал стоять навытяжку, потом спрятал лицо в ладони.
– Да что же это такое! – пробормотал он. – И что теперь делать?
– Для начала выпейте воды!
– Благодарю за совет, – сказал он с долей сарказма в голосе, но прошел к столику с графинами и взялся за один из них.
– Только не из этого графина, уж будьте любезны, – попросила я.
Штабс-ротмистр глянул на меня с подозрением, но взялся за второй графин, где находилась обычная вода, а не водка.
– А теперь, господин штабс-ротмистр, присядьте и выслушайте меня спокойно, – продолжила я распоряжаться, не давая хозяину кабинета опомниться. – После примите решение, что делать со мной и что вам вообще дальше делать.
Офицер, все еще не способный преодолеть растерянность от последнего события с падением и явлением строгого начальства, пожал плечами и, послушавшись моего второго совета, сел за свой стол.
– У вас последнее время неприятности по службе, – вкрадчиво начала я. – Может, ваши неприятности начались по какому другому, не служебному поводу, но это неважно. Потому что по службе неприятности все равно начались. А вы, уж простите, не очень умно пытались успокаивать себя водкой. И совершали вновь всякие неумные поступки. Вроде как сегодня. Вы получили анонимное письмо, в котором сказано, что в нашей гимназии сложилось тайное общество, преследующее, по всей видимости, политические цели. И что руководит в нем всем Дарья Владимировна Бестужева. Понятно, что повод это мелкий, несущественный, но все же повод быстро сделать нечто толковое, о чем будет возможность доложить начальству. Если же доложить как бы между прочим, с иронией, да подчеркивая несущественность и неважность, то и начальство все оценит верно, а вы тем самым подчеркнете свою компетентность. И вы, не удосужившись проверить, что это за гимназия, кто такова госпожа Бестужева, послали за ней своих людей и приказали, чтобы нагнать на нее страху, заковать в наручники и доставить к вам. А тут уж перепуганная девушка должна была все вам выложить с ходу, вы вон даже носовой платок изволили приготовить, чтобы утирать мне слезы.
– Положим, платок я случайно на столе оставил, – пробурчал штабс-ротмистр.
– Не стану спорить. Но про остальное вы даже не пытаетесь возражать!
– Боле того, я полностью согласен с вашими выводами, – неожиданно для меня штабс-ротмистр не стал спорить, видимо, в голове у него достаточно прояснилось, и он что-то сумел сообразить. – Но сейчас я еще и вижу, что вы очень непросты и вполне возможно, что в анонимке сказана правда.
– Да ничего вы не видите! – заявила я уверенно.
– Разве?
– Вот, извольте сюда посмотреть!
Я показала ему раскрытую правую ладонь, хоть в наручниках это было и неудобно проделать.
– Есть в ней что-нибудь?
– Нет, ничего нет!
– Разве? А это?
В моих пальцах появилась карта.
– К чему эти карточные фокусы?
– Да к тому, что автор анонимного послания сделал неверные выводы. Увидел, что гимназистки постоянно шепчутся по углам с таинственным видом, и счел, что мы говорим о политике.
– А на самом деле?