Под знаком розы и креста
Шрифт:
– А на самом деле мы готовим номер для праздника, который у нас в гимназии скоро состоится. И поскольку речь идет о фокусах, а не о каких-то там танцах-романсах, то мы и секретничаем.
Штабс-ротмистр крепко задумался, даже головой потряс.
– Может, в том письме сказано еще что-то, что дает вам основания не верить мне? – спросила я.
– Не знаю, как вы все угадали, но ничего более там не сказано. И кажется, мне придется вам поверить. Вот только…
– Думаете, что сказать начальству, которое после столь необычного визита
– С вами страшно разговаривать, ваша светлость, – сказал штабс-ротмистр с сарказмом в голосе.
– Ну надо же! Меня пытались испугать, а испугались сами! Извините, но я очень сильно на вас разозлилась за то, что вы обозвали меня.
– Извините, сударыня.
– Извиняю и сама прошу у вас прощения, мне не следовало делать подножку. А начальству можно сказать, что пришло анонимное сообщение, но вы заподозрили его автора в том, что он сам небезгрешен, и решили расспросить меня, кто им может быть.
– Не слишком убедительно.
– Додумайте сами!
Я снова надулась на этого малопонятливого жандарма, но решилась подсказать еще одну вещь в надежде обернуть все в свою пользу.
– Я вам сейчас расскажу кое-что, и вы увидите, что у меня есть основания полагать, что автор анонимки пытался оказать на меня влияние. Возможно, вы слышали об убийстве господина Валентина Пискарева?
– Слышал, но подробностей не знаю.
– Весьма возможно, что он-то был связан с неким тайным обществом, не знаю уж какого толка – политического или оккультного, а то отчего бы расследование велось по вашей части? Но это меня ни в коей мере не касается. А вот то, что в его убийстве обвинен хороший человек и мой знакомый, меня задело очень сильно. Я с адвокатом этого человека предприняла кое-какие действия, в основном расспрашивала знакомых господина Пискарева. И кажется, обеспокоила своими поступками кого-то, кто приставил ко мне филера и кто решил припугнуть меня, написав вам анонимное послание.
– Э-э-э…
– Понимаю, что в это не просто поверить. Скорее мои слова выглядят выдумкой взбалмошной девицы. Но если у вас есть возможность, проверьте их, в первую очередь проверьте, есть ли за мной слежка. На это даже много времени не понадобится.
– То есть вы предлагаете проследить за тем, кто следит за вами? – усмехнулся офицер.
– Да. И он способен вывести вас на настоящее тайное общество, уж не знаю, какого характера оно, но точно причастное к убийству. Что делать дальше, вы знаете намного лучше, чем я. И чем это расследование может оказаться для вас и вашей карьеры тоже.
Штабс-ротмистр задумался, прикидывая все возможные варианты и последствия.
– Если все это подтвердится, – наконец сказал он, – могу ли я рассчитывать на ваше содействие?
– Я уж господину генералу сообщила, что оказываю вам содействие, – ворчливо ответила я. – Но пока могу ли я быть свободна? Не поверите, но я не люблю пропускать уроки.
Штабс-ротмистр
– Приношу вам свои официальные извинения. Да и чисто по-мужски я вел себя неподобающе.
– Вы мне лучше напишите справку для гимназии, что тут недоразумение случилось, а то меня ведь замучат расспросами.
– Да, да. Пора бы уж начать соображать.
Он вынул из ящика стола листок и написал несколько строк:
– Пойдет?
– Даже с печатью! Спасибо!
– Фролов! – позвал штабс-ротмистр.
Фролов тут же объявился.
– Прав ты был. Глупо было госпожу Бестужеву сюда тащить и допрашивать. Но, как ни странно, толк из этого может быть. Ты уж отвези Дарью Владимировну назад в гимназию, а она по пути тебе все изложит. И считай, что ее просьба – это уже и мой приказ.
Фролов тростью сдвинул на затылок свой котелок до такой степени, что стало непонятно, что этот головной убор там держит и отчего он не падает.
32
На все про все у меня ушло около двух часов, так что на оставшиеся три урока я попадала. Я могла бы поспеть и на часть того урока, что шел сейчас, но сочла более правильным заглянуть сразу к директору гимназии и предъявить ему справку из Охранного отделения о недоразумении с извинениями.
– Ну вот! – воскликнул Савелий Парфеныч. – Я лично именно та к и подумал. Но что же послужило поводом?
– Меня по ошибке посчитали свидетельницей какого-то происшествия. Какого именно, говорить не стали, раз оно меня не касается.
– Это-то понятно. Рад, что все разрешилось быстро и что вы не выглядите перепуганной, как ваши подруги. Кстати, а как там ваш номер с фокусами поживает? Продвигаетесь?
– Готовим, Савелий Парфеныч. Вот, извольте видеть, непрестанно тренируемся.
Я показала директору фокус с исчезающей и появляющейся картой, чем привела его в полный восторг.
Швейцар прошел по коридору с колокольчиком как раз в тот момент, когда я подошла к дверям класса. Мне очень хотелось помучить Зинаиду и Александру, и я дождалась их появления в коридоре, успев раз двадцать ответить про недоразумение.
Огнева была по-прежнему бледна, а Зинаида непрестанно икала.
– Ну что? Как же тебя отпустили? – спросила Сашенька хриплым шепотом.
– Ик! Мы уж… Ик!
– Вы мне лучше вот что скажите, – обратилась я к ним со смертельно уставшим видом. – Сколько человек в этом вашем тайном обществе, из-за которого мне столько страданий выпало?
Подруги переглянулись:
– Ик!
– Двое, – хмуро ответила Огнева. – Ты ведь отказалась вступать.
Сказать, что для меня такой ответ был неожиданностью, значит, ничего не сказать.
– Тогда спросим иначе: кого вы еще пытались привлечь?
– Никого, вот тебе крест! Мы же не дуры какие, знаем, кому можно доверять, а кому нет.