Под знаком скорпиона

Жуков Владимир

Откуда ему известно, что статья готова? Произошла утечка информации. Кто ее допустил? На этот вопрос я непременно должен найти ответ. Неопределенность обезоруживала, лишала способности действовать уверенно и безошибочно.

Когда совсем рассвело, я тщательно побрился, позавтракал и отправился в центр города, где находилась редакция городской газеты.

3. Диалог с редактором

Редактор Лазарь Яковлевич Лубок, пятидесяти лет от роду, среднего роста, с выпирающим из-под свитера округлым брюшком и не сходившей в лица самодовольной улыбкой, проводил планерку. В который раз он сетовал на то, как

туго в условиях перехода к рынку живется коллегам в других редакциях. И какое благо, что нас содержит учредитель – местная власть, мэрия города и лично господин Бунчак. Сотрудники, по большей части женщины, уныло внимали, набившим оскомину изречениям, суть которых сводилась к тому, что мы должны холить руку дающую.

– Выходит так: кто платит, тот и заказывает музыку, – вставил я реплику. – Где же тогда принцип свободы печати, плюрализма мнений? К тому же дотация из госбюджета это деньги всех горожан – плательщиков налогов, и они вправе требовать, чтобы газета служила их интересам, а не двум-трем слишком ретивым чиновникам.

– Теоретически ты прав, – с нескрываемым раздражением произнес Лобко, быстро свернув планерку и предложив мне задержаться. После того, как сотрудники разошлись по кабинетам, он приоткрыл дверь и пригласил из приемной секретаря – стройную, очаровательную брюнетку.

–Ирина, завари нам пару чашечек кофе, – велел он и польстил. – У тебя это хорошо получается. Если редакция обанкротиться, без работы не останешься, пойдешь в кофейню.

– Лучше топ-моделью в салон красоты, – овеяв нежнейшими духами, одарила она своей магической улыбкой и легкой грацией возвратилась в приемную. От двери Лубок степенно прошел в дальний угол кабинета, где возвышался стальной сейф и, обернувшись ко мне, предложил:

– Евгений, давай для бодрости и моторности дернем граммов по сто армянского коньяка? Не пожалеешь, напиток богов.

– Неожиданная щедрость, по какому случаю, тем паче, что я не бог, а раб пера и бумаги.

– Все мы рабы. А для теплоты общения и взаимопонимания, иногда можно себе позволить расслабиться, – ответил он с ухмылкой, выжидающе взирая на меня.

– Благодарю, но я при исполнении, – сухо отказался я, понимая, что тем самым Лубок стремиться сделать меня покладистым, ручным.

– Я тоже не на отдыхе, читаю ваши «шедевры» от первой до последней строки, – хмуро произнес редактор. – Еще до пенсии, как крот, ослепну. А ведь некоторые из злопыхателей, завистников считают, что бью баклуши. Трудный, горький хлеб. Значит, коньяк не любишь, второй раз предлагать не буду?

– Обойдусь, невелика потеря. Вот, когда моя статья «Особняк у моря» увидит свет, тогда появится повод для пиршества, а пока воздержусь.

– Неволить не буду, хозяин-барин, – вздохнул редактор и барственно откинулся на спинку кресла. Выдержав паузу, зашел издалека:

– Пойми, Евгений Петрович, мы живем в далеко не идеальном мире, да и будет ли он когда-нибудь идеален в смысле справедливости? Поэтому надо трезво смотреть на вещи, соизмерять свои силы и возможности с реальной ситуацией. Ты догадываешься, куда я клоню?

– Да уж кое-что соображаю, – иронизировал я.

– Если соображаешь, то должен понять, что кнутом обуха не перешибешь. Тебе что, нужна сенсация? Дешевая слава, чтобы на выборах избрали депутатом крымского парламента или горсовета? Тщетные потуги. После эйфории наступит тяжелое похмелье, да и последствия могут быть непредсказуемы. Понимаешь, о чем речь? Власть предержащие чиновники обид не прощают. Всегда воспользуются ситуацией, чтобы жестоко отомстить. Не создавай себе и нам врагов и неприятности. Ты – не пророк и не можешь изменить порядок вещей.

– Советуешь отказаться от публикации статьи?

– Вот

именно,– оживился Лубок, ошибочно решив, что я склонен к компромиссу. – Я всегда ценил в тебе способность к здравому компромиссу и деловому прагматизму. Так ли это сейчас важно для читателей, кто из начальников построил особняк, лодочный гараж или купил крутую иномарку или крейсерскую яхту? Нам что с того, что появится скандальная статья? Одни неприятности, лишняя нервотрепка, вызовы на "ковер" и снятие стружки. Стресс, депрессия, инфаркт! Я дорожу своим здоровьем и репутацией. Вот, когда займешь мое кресло, в чем я очень и очень сомневаюсь, то флаг тебе в руки. Твори, выдумывай, пробуй! А пока изволь подчиняться, строго соблюдать дисциплину.

– Для граждан важно, чтобы чиновники, в том числе мэр, если и возводили дворцы и особняки, то на законных основаниях, за счет личных сбережений, – прервав его пафосную тираду, возразил я. – Строят хоромы за казенный счет? В то время, когда тысячи семей ютятся в коммуналках, бараках, общагах, в аварийных домах, десятилетиями стоят в очередях. Не могут получить земельный участок и ссуду на индивидуальное строительство. Это что, нормальное положение? Конечно, нет.

– Евгений, охлади пыл, с подозрениями ты перегнул палку. Проблемы всегда есть и будут, – поучительно изрек редактор. – Социализм, коммунизм, равенство – это красивый миф, сказка для идеалистов и романтиков. Это мы уже испытали на себе в советский период. А все еще живешь иллюзиями, ностальгией о прошлом, необратимом времени. Одни всегда будут жить лучше, другие хуже, в зависимости от трудолюбия, предприимчивости и способностей. С этим ты хоть согласен? Или опять нужна революция, гражданская война с огромными жертвами, чтобы отнять имущество у богатых, поделить и раздать сирым и убогим?

– Не утрируйте, Лазарь Яковлевич. Да, равенство невозможно. Это чистейший идеализм, – согласился я. – Но я не приемлю того, что одни, не блистая трудолюбием, умом и талантом, живут исключительно за счет других, злоупотребляя своим служебным положением. Почему чиновники, бизнесмены, оседлавшие нефтяную или газовую трубу, в сотни, тысячи раз богаче простых тружеников, хотя недра, природные богатства страны в той же степени, что и олигархам, принадлежат всем гражданам страны. Но оказывается, что среди равных, по Конституции, есть еще ровнее, некие небожители. Но это там, на Олимпе власти. Глядя на них, не дремлют и местные «князьки», подминают под себя и городской бюджет и бизнес.

– Кого имеешь в виду? – насторожился Лубок. – Где факты и доказательства, где неопровержимые документы и свидетельские показания? Одним словом, улики.

– Они изложены в статье, я готов ответить за каждое ее слово.

– Да, аргументы в статье логически убедительны, – он выдержал паузу. – Но откуда у тебя эти факты, кто информатор? Как редактор, я обязан знать источник, конкретное лицо или группу лиц.

Я не поддался азарту спора и благоразумно промолчал. В кабинет вошла Ирина, а вместе с ней и запахи ароматного кофе. Она поставила чашечки, над которыми клубился пар, пожелала приятного аппетита. Мы благодарно улыбнулись. Глядя на Ирину, я вспомнил пришедшую ко мне во сне таинственную незнакомку. Попытался ее сравнить с нашей топ-моделью. Но та была блондинкой с ужасным финалом, а Ирина брюнеткой, изящной и женственной. Наверняка темпераментной, как принято говорить, жгучей. Откровенно признаюсь, я ей симпатизировал, тайно мечтая о взаимности. У других сотрудников в ее присутствии тоже учащенно бились сердца. Будучи замужем за участником войны в Афганистане, матерью малышки Марины, она пресекала все попытки закрутить с ней служебный роман. Когда Ирина вышла в приемную, мы пригубили горячий, бодрящий напиток.