Под знаком скорпиона
Шрифт:
– Напрасно отказался от коньяка, – посетовал Лазарь Яковлевич. – С кофе изумительный вкус, приток энергии, вдохновения. Нам для того, чтобы перья не заржавели, надо иногда взбадривать себя коньячком с кофе.
– Так дерни рюмашку-другую, – посоветовал я.
– Не годится в одиночку. Когда человек пьет с самим собою, то это явный признак алкоголизма, зависимости. К счастью, я еще не достиг такой стадии.
После паузы, Лубок продолжил прерванный разговор:
–Евгений, ты не вправе подменять собой следственные органы, милицию, прокуратуру, наконец, службу безопасности. Это их прерогатива – борьба с коррупцией, злоупотреблениями.
– Это мой гражданский и профессиональный долг.
–Уверен, что из-за этой статьи, будь она опубликована, пострадает газета, сотрудники, твои коллеги. Тебе устроят обструкцию, выживут из редакции.
– За что выживут?
– За то, что нам из-за твоего гонора урежут дотации, а может, и вовсе откажут в них. Некоторые издания уже потерпели фиаско. Бумага, полиграфические услуги, доставка газет – все подорожало, – стенал он. – Очень некстати ты со статьей сунулся. До выборов всего полгода. Компромат может очень повредить Оресту Адамовичу. Рейтинг, голоса избирателей. Давай повременим с публикацией. Я к его стилю и методам управления привык. Выберут мэром какого-нибудь неуча или деспота, натерпимся. Зачем менять коней на переправе?
– Конь не в дугу. Все под себя загребает, – заметил я.
– Где ты среди депутатов и чиновников видел праведников? – усмехнулся Лубок. – Власти жаждут ради обогащения, престижа, она развращает людей. Нередко, даже самые честные и стойкие отдаются соблазнам и искушениям. Только не истолкуй превратно. Для твоей же пользы стараюсь, еще благодарить будешь. Скажу только тебе по большому секрету, скоро намечается ряд вакансий. Орест Адамович решил потрясти свои кадры, разбавить свежей кровью. Соображай, у тебя есть прекрасная перспектива получить должность в аппарате горисполкома.
– Уж не пресс-секретарем ли он меня сватает на хлебное место госслужащего? – ухмыльнулся я.
–Не исключено, может и выше, главное, что государственная служба, – многозначительно произнес редактор. – Гарантированы карьера, высокая зарплата, льготы, привилегии и пенсия в старости. Не придется до последнего вздоха кропать бумагу ради жалких гонораров.
– Значит, Орест Адамович рекомендовал воздержаться? – спросил я Лубка в лоб, зная наверняка, что он ознакомил мэра с содержанием статьи. Лазарь Яковлевич беспокойно заерзал в кресле, подыскивая ответ, который бы развеял мои подозрения.
– Он не в курсе. Как ты мог подумать, – редактор обиженно поджал губы. – Есть редакционная тайна, которая для меня священное табу. Но я предвижу негативную реакцию Ореста Адамовича.
– Конечно, есть тайна и этика, – поддержал я его глубокомысленно, нисколько теперь не сомневаясь, откуда произошла утечка информации.
Вращаясь среди чиновников высокого ранга и пользуясь их благорасположением (не было случая, чтобы он конфликтовал), Лазарь Яковлевич, разумеется, не преминул засвидетельствовать Бунчаку свою личную преданность. Поэтому у меня не было оснований и желания доверять редактору. По характеру сугубо служебных отношений, возникшей между нами дистанции, он и сам давно понял это. Убедился в том, что увещеваниями меня не пронять и поставил вопрос ребром:
– Что предлагаешь?
– Публиковать без купюр. И чем быстрее, тем лучше, – твердо ответил я.
– Не круто ли? Подумай о последствиях. Я бы на твоем месте воздержался и не стал, как говорится, дразнить
– Оставайся на своем месте, – резко парировал я. – В противном случае прошу возвратить мне статью. На нашем издании свет клином не сошелся, есть и другие, более популярные, зубастые газеты.
– Не горячись, не теряй голову. Спешка нужна при ловле блох, – пустил он в ход свою снисходительную улыбку. – Я что, возражаю? Нет, но надо еще подумать. Не годится идти в лобовую атаку там, где полезнее маневр, гибкость. Тактика в нашей профессии не последнее дело. Знаешь, в чем твоя слабость и уязвимость? В неспособности и нежелании идти на компромиссы. При таком характере и поведении ты никогда не сделаешь карьеры. Трудно тебе живется, и будет еще трудней. Помяни мое слово, я на своем веку не один пуд соли съел.
"А ведь хоть в этом он прав, – подумал я. – Не знаю, как бы я повел себя, будь на его месте. Но дело в том, что это место не по мне. Такие, как я, если случайно и попадают на высокую должность, то из-за своей принципиальности, долго не задерживаются. Им никогда не светят награды, почетные звания и прочие блага и привилегии от власть предержащих. У кормушки всегда много заслуженных летописцев-лизоблюдов".
– Благодарю за откровенность, – прервал я его попытку увести от сути вопроса. – О карьере у меня голова не болит. Однако, пока суть, да дело, я хотел бы получить свою статью. Это мое авторское право. Я вправе ею распорядиться по своему усмотрению, если она вам не подходит.
– Я вам этого не говорил. Надо еще подумать, обсудить на планерке, выслушать мнение членов редколлегии, нельзя рубить с плеча, – наставлял Лазарь Яковлевич. – Такие статьи с кондачка не печатают. Следует все взвесить, рассчитать, предусмотреть контрмеры…
По интонации, с которой были произнесены эти наставления, я понял, что статью он печатать не намерен, тем более, что в редколлегии состояли его поклонники. Слишком упорно, используя протеже и интриги, он рвался в редакторское кресло, чтобы так легко с ним расстаться. Сейчас оттягивает время.
–Лазарь Яковлевич, я хотел бы внести поправку в статью, смягчить некоторые умозаключения, сместить акценты, – пошел на хитрость, надеясь таким способом выудить материал.
Лубок напрягся, потом засуетился, стал перебирать случайные бумаги на столе, и я понял, что в данный момент моей статьи у него нет.
– Утонул в бумагах. Целый день, как белка в колесе. Столько папок, не помню, куда положил? – неуклюже оправдывался он. – Может домой взял, чтобы в спокойной обстановке внимательно изучить и выявить слабые места. Понимаешь, ухо надо востро держать, все предусмотреть, чтоб потом не пришлось с досады локти кусать и голову пеплом посыпать. Слово, и особенно, печатное, не воробей.
Я и прежде замечал, что мои критические с политической окраской статьи стали где-то оседать. Думал, случайность, а потом возникли сомнения. Уж не в досье ли? В случае изменения политической ситуации можно пустить в ход в качестве компромата.
– Не утруждайте себя, – глядя на суетливые пальцы, перебиравшие кипы бумаг, пожалел я редактора. – У меня сохранилась рукопись статьи. Теперь сам решу, где и когда ее опубликовать.
– Смотри, не наломай дров, – предостерег он меня с заметным вздохом облегчения. – Жаль, что мы не поняли друг друга, не нашли общего языка. Трудно так работать, когда один в лес, а другой по дрова.