Под знаком Стрельца
Шрифт:
Она сделала перерыв в бешеной пляске, полезла в кучу ритуальной утвари и достала склянки с порошками. Взяла несколько щепоток из разных бутыльков – и поочередно бросила в урну. Затем подняла ее над головой и стала с новой силой двигаться в танце по отсеку, еще яростнее выкрикивая имена Богов.
Вану показалось, что ведьма преодолевает себя: несмотря на кипучую энергетику, она была немолода. Он подумал, что после такого ритуала плясунья будет долго приходить в себя. Но помочь ей не мог: ритуал проводила только она, и в это время никто не должен был отвлекать
Наконец из урны послышалось отчетливое шипение, и ведьма поставила прах на алтарь в середине отсека. Ван с волнением наблюдал. Вдруг он заметил свечение. Клубы светящегося зеленого газа стали выходить из урны и заполнять отсек плотным облаком. Когда глаза привыкли к зеленому свету, маршал различил силуэты у противоположной стены отсека. Ведьма больше не плясала. Она на корточках сидела у алтаря. Ритуал дал связь с потусторонним миром.
Силуэты стали приближаться. Казалось, они прошли сквозь алтарь и склонившуюся перед ним ведьму. Они приблизились к Вану на расстояние пяти шагов. Он сглотнул. Тело сотрясала дрожь. Это были его родители!
– Сын, – произнесла мать, – нас разлучили с тобой неожиданно.
Совладав с дрожью и волнением, Ван сказал:
– Мне жаль, что я не всегда слушал вас и не уделял вам должного внимания. Только теперь понимаю, что прошлого не вернуть, и наши технологии не помогут…
– Не вини себя, сын, – произнес отец. – Ты всегда имел собственное мнение, и это помогло тебе достичь вершин. А нам ты уделял достаточно внимания. И мы гордимся тобой.
– Мама и папа, я все сделаю для вас, и лучшее, что я смогу – восстановить ваши тела. Но на астероиде приняли решение пока не пользоваться накопителями. Как только появится возможность, я обязательно добьюсь этого.
– Сын, ты очень добр к нам, – улыбнулась мать. – Но нам уже не нужна помощь. В том мире, где мы теперь находимся, все совсем по-другому, и нам гораздо легче, чем в тяжелом материальном мире. У нас ничего не болит, потому что болеть нечему. Наши оболочки, которые ты видишь, – это не физические тела, а духовные, и они не подвержены страданию. Мир, где мы находимся, приносит нам умиротворение.
– Хм, это интересно, – вслух подумал Ван. – По информации в моей встроенной библиотеке, скоро вы потеряете всякую связь с нашим миром и перенесетесь в высшие сферы. Конечно, я рад за вас, но буду скучать. Мне предстоит еще много работы на астероиде. Поэтому мы не скоро увидимся.
– Ты прав, сынок, – сказал отец. – Мы встретимся, когда ты окажешься здесь.
Ван тяжело вздохнул. Конечно, он все это время будет ждать – пока длится жизнь, будет ждать встречи с ними после смерти физического тела. Но, судя по развитию последних технологий, это произойдет не скоро. Ван понимал, что он нужен Весте как военный, как герой, как символ смелости и везения в борьбе с грозным противником. Его не отпустят. Даже если маршал погибнет, они могут сделать исключение и восстановить его тело. И он будет жить, потому что так хотят все. И он не сможет им отказать.
– Дорогие мои, – Ван последний раз взглянул на родителей, – кажется, целая вечность пройдет, пока мы увидимся вновь. Я не знаю, у меня нет информации! Возможно, у вас есть ответ. И я спрошу: когда мы будем общаться в следующий раз?
Родители переглянулись.
– Сынок, – сказал отец, – не всем дана от рождения свобода. Но тебе и твоим соратникам она дана. Вы сами создаете будущее. Ответ на этот вопрос ты получишь сам. А мы пожелаем тебе и твоим соратникам удачи и побед.
– Ван, на время забудь о нас и продолжай начатое, – добавила мать. – Но всегда помни, что здесь, в ином мире, существует разделение между планами добра и зла. Своими делами ты заслуживаешь попасть на план добра, но мы просим тебя и впредь придерживаться завета высших сил: не делай зла никому, и тебя минует план зла.
– И еще одно, сын, – сказал отец. – Защитите жизнь в материальном мире. Она нужна, чтобы понимать разницу между страданием и блаженством, между плотскими страстями и духовным покоем. Как человек жил в одном мире, так он продолжит жить в другом. Если он не придерживался заветов высших сил, то неминуемо перейдет на план зла, где будет крутиться в ненависти, пока не родится снова в материальном мире.
– Да, я знаю, это называется ад, – откликнулся Ван.
– Будь добр к людям и учи людей тому же, – посоветовала мать.
Родители смотрели на него прощальным взглядом.
– Добро, но что это? – спросил Ван, пока они не исчезли, – как вы видите его, не как понятие относительное? К примеру, я отберу у кого-то вещь, для меня это будет добро, так как я приобретаю. А для того, кто теряет, это зло.
– Ван, не городи ерунды, – ответила мать. – Понятия о добре и зле, о справедливости, о свободе, о базовых категориях заложены в каждом человеке с рождения, и они не отличаются. Помешательство, навязчивые идеи и болезни вызывают искажения представлений и пересмотр понятий, вот они и получаются относительными.
– Но они такими не являются, – сказал отец.
И вдруг Ван почувствовал, что родители начали удаляться от него, зеленый светящийся газ становился менее плотным, силуэты стали расплываться, свет стекал к алтарю и урне с прахом. Через минуту призраки исчезли. У маршала по щеке потекла слеза. Он сглотнул и закрыл глаза.
Когда открыл их, ведьма стояла у алтаря, держа урну.
– Пришло время развеять прах, – сказала она.
А его глаза все еще были мокрыми. Он махнул рукой:
– Да, – и направился к выходу из отсека.
Ведьма пошла за ним. Они остановились у шлюза, облачились в скафандры. Оставалось только произнести кодовое слово.
Когда они зашли в шлюзовую камеру, Ван взял из рук ведьмы урну:
– Вы создали для меня маленькую вселенную, и я не забуду о вас! Пусть ваш прах будет частью большой Вселенной, – прошептал он, просунул в открывшийся иллюминатор урну и сильно нажал на дно.
Урна взорвалась. Впрочем, взрыв не травмировал руки. Черепки беззвучно разлетелись в стороны, прах развеялся в глубинах черного космоса с мириадами ярко сверкающих звезд.