Подари мне белые сны
Шрифт:
— Надеюсь, — вздохнула Динара. — Опять требуют лекарства, кровь.
— Кровь?
— Ну да. Они всегда для операции требуют кровь, у них с запасами напряженка, так они подстраховываются, просят родственников найти доноров.
— А меня не просили, — удивленно пробормотала Кира.
— Не может быть. Ты сама говорила, что потеряла много крови, если они не просили твоих найти кровь, то значит попросят при выписке. Вот увидишь!
Динара так уверенно говорила об этом, что Кира засомневалась, а может, и вправду кто-то сдал кровь, просто ей об этом забыли сказать?
— Спрошу утром у врачей, — пожала она плечами. — Наверное, родители все организовали.
Ответ врача поверг ее в полное изумление.
— Кровь? Конечно, сдавали. Вы же потеряли очень много крови, еле вас откачали, могло бы быть и хуже.
— А кто сдавал?
— Муж.
— Андрей?
Кира смотрела на врача, как на сумасшедшего. Врач ответил ей таким же взглядом.
— Муж, — повторил он. — Ваш муж. У вас что, их несколько?
«Ни одного», — подумала Кира, но промолчала.
— Когда он привез вас, сразу и сдал. А потом оказалось, что у него другая группа, а в банке крови вашей не было, так он целую ораву то ли бомжей, то ли еще кого, в общем, человек десять странных типов приволок, чтобы они для вас кровь сдали. Вся больница потом об этом говорила.
Видя недоумение Киры, врач открыл историю болезни.
— Вот, — перелистал он страницы, — в квитке из приемника расписался Гуров А. Это муж?
Она посмотрела на квиток, роспись Алекса и кивнула:
— Э-э-э… гражданский.
— Ну нам-то какая разница, главное, что кровь нашел.
Она молчала. И как она не догадалась сразу? При чем тут Андрей? Просто при слове «муж» у нее не возникло никаких других ассоциаций. В больницу ее привез конечно же Алекс. Значит, он не ушел тогда из клуба, он увидел, когда ей стало плохо. В голове не укладывалось, что происходит. Он привез ее в больницу, невероятным способом нашел для нее кровь и исчез. Безумие какое-то. Она никогда не могла до конца понять мужчин. Верно говорят, что их логика отлична от женской. Эх, были бы такие курсы, на которых учили понимать, как они думают. Бывает же погружение в языковую среду или профессиональную. Почему бы не придумать погружение в мужской мозг, чтобы наперед знать, чего ожидать. Кире явно не хватало этого навыка, раз вот уже во второй раз от нее уходит дорогой ей мужчина, и она не может понять почему.
Дома Кира провалялась еще несколько дней и вышла на работу раньше, чем закончился больничный. Не выдержала одиночества и тишины. Однажды ночью она проснулась и разревелась как белуга. Стала считать, сколько было бы сейчас ее беременности, представила, какого размера был бы ее ребенок, ее живот, что бы она чувствовала. Она плакала о том, что ничего уже не будет, кусочек ее тела погиб, и вместе с ним погибло в ней что-то еще, что-то, оставившее ноющую боль намного более сильную, чем рубец на животе. Она лежала на своей кровати и била кулаком по подушке в отчаянном бессилии. А рядом никого не было. Никого, кто мог бы успокоить, выслушать, понять и успокоить. Никого, с кем можно было бы разделить свое отчаяние.
Врач посоветовал ей попить первое время валерьянки, чтобы успокоить нервы.
— Депрессия в первое время — это нормально. Такое бывает у многих. Вы справитесь, просто дайте этому время.
Кира не стала пить ни валерьянку, ни другие успокаивающие. У нее было надежное средство от депрессии, всегда безотказно спасающее ее. Работа.
Хорошо, что дел скопилось много, меньше времени оставалось на раздумья. Физически она восстановилась довольно быстро и сидела на работе допоздна, пока не начинала засыпать от усталости. И только по вечерам, лежа в одиночестве, она позволяла себе думать об Алексе. Она и не подозревала, что так привязалась к Македонскому. Она не решалась назвать свою привязанность любовью. Было бы глупо признать любовь к тому, кто не захотел дальнейших отношений.
Они могли бы встретиться с ним, чтобы обсудить вопросы по ремонту дома, но еще раньше они условились, что Алекс сдаст дом «под ключ», чтобы Кира увидела уже готовый результат. Ей оставалось только передавать ему деньги. Но за этим он всегда присылал прораба.
Эти три месяца, прошедшие после их расставания, она посвящала все свое свободное время проекту Зелотова. Ассистента они так и не наняли, Кире пока удавалось справляться самой. Отсутствие личной жизни освободило массу свободного времени, которое она и использовала.
Уже несколько консультантов приехали на работу в различные организации, и Зелотов с Кирой получили первые проценты от своего посредничества. Проценты составили весьма неплохую сумму, и Кира почувствовала вкус и к новым доходам, и к новому делу. К тому же ей удалось связаться с подобной фирмой в Англии, и многих консультантов они находили совместно. Доходы приходилось делить, но зато количество клиентов неумолимо росло, а время на выполнение заказа уменьшалось.
В конце мая она получила от Алекса СМС. «Дом готов к сдаче. Сообщите, когда будете принимать».
Как раз в ночь перед этим она вновь видела свой ставший уже родным сон. Никакой новой информации он не нес. Все те же детали. Но сон словно оживил в памяти желаемую картину, и Кира вдруг испугалась. Испугалась, что приедет в Апрелевку и увидит что-то совершенно другое. Если дом будет другим, это разрушит сказку, в которую она поверила. Она не сможет полюбить этот дом, не сможет жить в нем, он станет ей таким же чужим, каким был до ремонта. Стоит ли тогда торопиться? Она ничего не ответила Алексу. Тем более сухой тон его сообщения только разозлил ее. Похоже, что он злится на то, что придется встретиться с Кирой, злится, что еще в чем-то зависим от нее. Не будь заказа, он, наверное, вообще никогда бы не объявился. Ну ничего, пусть подождет, пусть увидит, что она тоже не цепляется за первую попавшуюся возможность увидеть его.
Через неделю ее молчания он позвонил.
— Это Алекс Гуров.
— Я достаточно долго с тобой общалась, чтобы узнавать тебя по голосу. Или ты предпочитаешь официальное представление?
— Когда дело касается работы, предпочитаю представляться, — отрезал он. — Вы собираетесь принимать свой заказ или как?
— Собираюсь, — тихо ответила она.
Как он разговаривает с ней! Таким чужим и холодным она его не знала. Что же могло случиться? Что могло настолько отдалить его от нее?