Подари мне все рассветы
Шрифт:
— Капитан Блейк! — воскликнула она, опуская веер и улыбаясь ему. — Вы опоздали, тогда как любой из джентльменов готов бросить вам в лицо перчатку и вызвать для выяснения отношений за то, что вы зарезервировали за собой первый танец со мной.
— Если мужчина появляется тогда, когда вот-вот начнет играть музыка, он не заслуживает чести танцевать с вами, Жуана, — сказал гвардейский капитан, поглядывая на Блей-ка с презрением и насмешкой. — Вы должны отругать его как следует и прогнать.
— Что я слышу, Жуана? — воскликнул с добродушным смехом подполковник Королевского немецкого легиона. —
Она взяла капитана под руку и улыбнулась разочарованным поклонникам.
— Вы действительно поздно появились, капитан, — сказала она, направляясь с ним на танцевальную площадку. — Кстати, вы танцуете?
— Танцую, мэм, — буркнул Блейк, не ответив на ее улыбку. Ему никогда не приходилось танцевать на балу, а уж танцевать с ней, когда за ними следят глаза половины присутствующих в зале мужчин… К тому же он не любил, когда решали за него и заставляли чувствовать себя марионеткой в чужих руках.
— Видите, как я стараюсь отблагодарить вас за сопровождение? — улыбнулась Жуана. — Я отдала вам первый танец, капитан, даже раньше, чем вы пригласили меня. Вы хоть приблизительно знаете, скольким мужчинам я отказала?
— Могу лишь догадываться, мэм.
Но тут заиграла музыка, и они, на время прекратив разговор, стали танцевать кадриль.
— Так-так, — промолвила она несколько минут спустя, — вы и впрямь умеете танцевать, причем очень хорошо. У вас, должно быть, был хороший учитель.
— Моя мать.
Она улыбнулась.
— Она любила танцевать? Она часто танцевала?
— Чаще всего со мной, а иногда с отцом.
Тогда он был совсем маленьким и помнил, с каким удовольствием смотрел на родителей, танцующих под мелодию, которую напевала мать, и как весело смеялся отец. Он помнил, как принимался теребить юбки матери или бриджи отца, привлекая к себе внимание, и они поднимали его на руки и продолжали танцевать втроем. В то время он считал их семейную жизнь нормальной и счастливой. Она и была счастливой.
— Капитан Блейк, — окликнула его маркиза, — вы забыли обо мне. Замечтались. Они танцевали на светских балах? Может быть, их обоих уже нет в живых? Отец ваш тоже умер, как и ваша мать?
Он взглянул на нее, удивляясь, что она до сих пор не узнала его. Неужели он неузнаваемо изменился за одиннадцать лет? Или он для нее не так много значил, что она забыла о его существовании, как только уехала в экипаже своего отца и Хэддингтон-Холл скрылся из вида? Она же изменилась не очень сильно, если не считать того, что пятнадцатилетняя девочка, мечтавшая поскорее повзрослеть и наслаждаться жизнью, превратилась в кокетливую женщину, которая, судя по всему, слишком наслаждается жизнью, чтобы быть счастливой. Интересно, любила ли она когда-нибудь, несмотря на многочисленных любовников? И любила ли она своего мужа?
Конечно, нельзя сказать, что сам он придавал любви большое значение.
— Насколько мне известно, он жив, — ответил Блейк. Жуана
— Пора бы мне привыкнуть к тому, что вы отвечаете всегда только на один, последний, вопрос из всех, которыми я вас засыпаю. Мне следует, видимо, задавать вам по одному вопросу. Вы любили свою мать?
— Пока я рос, она была оплотом моего счастья и безопасности.
— И ваш отец так сильно горевал, что сломался? Вы из-за этого пошли служить?
— Я пошел в армию, потому что хотел своими силами пробиться в жизни.
Она вздохнула и рассмеялась.
— Ну вот, я снова задала сразу два вопроса, а вы ответили на один, причем менее важный. Я любопытна, капитан. Как правило, у мужчины можно без труда выпытать любые сведения о нем самом. Стоит задать один вопрос, и мужчина с удовольствием рассказывает всю историю своей жизни. Теперь я понимаю, почему вы шпион, — сказала она. — А вот и Артур. Я очень рада, что он пришел. Если бы он здесь не появился, тетушка сочла бы себя социальным изгоем. Вы уже говорили с ним после приезда?
— Да, мы обменялись несколькими фразами, мэм.
— Ах, капитан, — промолвила она, одарив его очаровательной улыбкой, — могу поклясться, что вы не ограничились обменом любезностей. Вы не находите, что говорить и танцевать одновременно весьма утомительно?
Еще бы не утомительно. Она была прекрасна — танцевала легко, глазки блестели. И от нее исходил аромат тех же духов, на которые он обратил внимание в Обидосе. Вечер, который они провели там, был одновременно и мечтой, и кошмаром. Он помнил, как держал ее в объятиях — миниатюрную, теплую, мягкую. Он помнил ее запах, вкус губ, желание, которое она зажгла в нем, помнил, как удивила его ее реакция. И весьма болезненное завершение поцелуя, а также ее смех и осознание того, что она теперь понимает его уязвимость к ее чарам, как и у любого из ее многочисленных поклонников.
— Вы должны зарезервировать еще один танец со мной, капитан, — сказала она, поддразнивая его. — Сразу же после ужина? Обычно я не резервирую танцы заранее, потому что и сама не уверена, захочу ли к тому времени танцевать. Но для вас я сделаю исключение. — Жуана взглянула на него из-под полуопущенных ресниц и продолжала: — И мы не будем танцевать, а прогуляемся в одном из тетушкиных внутренних садиков, где более уединенно, чем в общем саду. Договорились? Я даже рискну не взять с собой Матильду, тем более что она терпеть не может выходить на воздух поздним вечером. — Она опять искоса посмотрела на него. — Мне нравится ваше предложение, капитан. К тому времени я устану танцевать и мне захочется подышать свежим воздухом. Благодарю вас, я согласна. — И она весело рассмеялась.
— Неужели найдется мужчина, который сказал бы вам «нет»? — без улыбки спросил Блейк.
— Нет, — сказала она, немного подумав, — ни один мужчина никогда не говорил мне «нет». Уж не собираетесь ли вы быть первым, капитан? Какая жалость! Вы не будете больше танцевать со мной и не прогуляетесь со мной в садике? Придется мне спрятаться в уголке и сидеть там с надутым видом. Или нет. Лучше, пожалуй, топнуть ногой и закатить истерику.
— Мне почему-то кажется, что если я назову вас обманщицей, то обнаружу, что вы говорите правду. Я не прав?