Подари мне жизнь
Шрифт:
— Никаких тайн. Ну, встречались мы с ней лет пять назад. Ну, даже любили друг друга. Кажется. Может быть, и нет. Сейчас все в прошлом.
— Ну, она забеременела и родила ребенка, — подсказала Рита.
— Так точно, гражданин следователь. — Костя повернулся на другой бок и закрыл глаза. Рита принялась тормошить его.
— Сказал «А», говори и «Б», — потребовала она.
— Я не уверен, что ребенок вообще мой, — отозвался Костя. — Вот тебе и «Б». Но деньги ей, между прочим, я все равно посылаю переводом
— О, как это благородно! Просто князь Нехлюдов. Обрюхатил Катюшу Маслову и убег.
— Слушай, заткнись, ладно? — сказал Костя. — Я спать хочу.
— Я тебе не дам спать! — Рита вновь начала толкать и тормошить его. — Значит, у тебя есть ребенок. Кто он — мальчик или девочка?
— Мальчик, — неохотно ответил Костя.
— А зовут как?
— Не знаю. Ну ей-богу, не знаю! — он соскочил с кровати. — Мне, если честно, плевать с высокой колокольни и на него, и на его мать! Я не хотел этого ребенка, понимаешь? Она мне всю жизнь хотела сломать, задумав рожать. Я был против. Трудно, что ли, аборт сделать? А теперь достаточно и того, что я плачу деньги.
— Какая же ты все-таки скотина, — сказала Рита, отбрасывая одеяло, снова представ во всей наготе.
— Закройся, — посоветовал Костя. — А то наша любовная гимнастика никогда не кончится.
— Вот-вот, только на это вы, мужики, и способны. Детей делать. А воспитывают пусть другие. Мой отец в Сызрани такой же. Бросил нас с матерью, когда мне было полтора годика. Я вас ненавижу!
— Брось. — Костя уселся рядом с ней на кровати. — Я ведь даже не обещал ей жениться. Пойми ты, у меня совершенно другие планы, я не хочу быть отцом-недоучкой. Я мечтаю поступить в медицинский и стать кардиохирургом. Они моего отца с того света вытащили, они — сильнее смерти! И я буду врачом, буду кардиохирургом! Как бы вы мне все не мешали! И ты, и Ольга, и все прочие!
— Чего ты орешь? Лечи нервы. Значит, и на мне ты не женишься?
— И ты, Ритка, туда же? Может быть, уже и ты тоже беременна?
— А что, это идея.
— Ну не могу я сейчас жениться, рано! — застонал Костя. — Кровососы вы все, вот кто.
— Ладно, не стони, — сказала Рита. — Я тебя в загс тащить силой не собираюсь. Мне с тобой и так хорошо.
Она вновь отбросила одеяло и потянула Костю к себе. В это время раздался противный телефонный звонок.
— Гори оно все синим пламенем! — произнес Константин, зарываясь вместе с Ритой с головой под одеяло.
…В неприбранной комнатке, где на полу валялись детские игрушки, возле телефонного аппарата сидела взлохмаченная, непричесанная женщина лет двадцати трех, с синими болезненными кругами под глазами, бесцветными губами, и крутила диск.
— Ну ответь же, ответь, — шептала она, как заклинание, — сними трубку… Почему ты не подходишь?
Но в ответ раздавались лишь
— Константин Щеглов уже давно ушел, — пояснили ей. — Он сегодня ночью был отстранен от работы за самоуправство. Звоните ему домой.
— Этим я только и занимаюсь, — проговорила она уже отключившемуся дежурному. Подумав немного, она набрала номер родителей Кости. К телефону подошла мать, Елизавета Сергеевна.
— Опять вы? — закричала она в трубку. — Ну сколько же можно звонить, мешать людям спать! Как вам не совестно! Мало того, что вы сыну жизнь покалечили, хотите его вовсе добить? Так наймите киллера и застрелите! Чего вам надо?
— Костя мне нужен, — жалобно произнесла Ольга. — По важному делу, поверьте, Елизавета Сергеевна. Я звоню ему домой, а там никто не подходит. Один раз сняла трубку какая-то девушка и все. Кто она?
— Невеста его. Замечательный, кстати, человек, в отличие от вас! — мать Кости заслонила трубку рукой и выругалась. — Она из высшего общества, единственная дочь одного губернатора, учится в Гарварде. Оставьте его в покое. Он вместе с ней в Англию уезжает.
— Да пусть хоть на Соломоновы острова, но мне с ним поговорить нужно. До отъезда.
— Не выйдет, голубушка. Я этого не позволю.
— Всего один раз, — сказала Ольга. — Он от этого не растает.
К Елизавете Сергеевне, неслышно ступая в мягких тапочках, подошел ее муж, Петр Давидович. Был он значительно меньше ростом и тщедушнее своей супруги.
— Ну что ты несешь, Лиза? — тихо проговорил он. — Какой Гарвард? Сама же называла Риту «девкой с помойки».
— Эта «девка» еще почище той «девки» будет, — громко ответила жена. — Это я не вам. Впрочем, нет, как раз вам! Словом, не ищите встречи с Костей. Иначе милицию вызову.
— И какое же обвинение вы мне предъявите? — спросила Ольга.
— Найду какое. Хоть бы и шантаж.
— Как же я его шантажирую?
— Ребенком своим.
— Это не только мой ребенок, но и его.
— А вот это еще доказать надо! Мы генетическую экспертизу проведем.
— И охота вам деньги тратить? Все равно будет ясно, что он — отец. Но я ведь не поэтому поводу звоню. Вопрос жизни и смерти.
Елизавета Сергеевна рассмеялась и швырнула трубку на рычаг.
Петр Давидович чуть приобнял ее за плечи.
— Успокойся, Лиза, — сказал он. — Нельзя все так близко принимать к сердцу. Они сами разберутся. Сколько тебе капель валокордина?
— Стакан! — прокричала ему в лицо супруга, не в силах совладать со своими нервами.
Бросила трубку и Ольга, сжав ладонями виски. Перед глазами плыли красные круги. Она готова была заплакать, но сдержалась. Из коридора выбежал мальчик лет пяти, в пижамке, бросился к матери, но остановился, пораженный ее изменившимся лицом.