Подари нам маму, Санта!
Шрифт:
– Конечно, готов, - Натан положил руку на грудь, как будто собрался исполнить национальный гимн. – Телесные. А словесные – не считаются, - уточнил мужчина и, повалив меня на спину, поцеловал в губы. Я невольно ответила на поцелуй (ну а как еще реагировать на его великолепные поцелуи?!).
– Это просто смешно, - фыркнула, когда он оторвался от моих губ, но слезать не особо спешил, поудобнее устроившись на мне.
– Что смешно?
– То, что ты говоришь про границы, но при этом целуешь меня, обнимаешь, доводишь до сумасшедшего оргазма и засыпаешь со мной в обнимку!
– Секс, разумеется. Он у нас случится тогда, когда ты осознаешь, что жить без меня не можешь, – Андерсон слегка наклонился и укусил меня за мочку уха.
– Чтоо?! Да ты нахал, просто! Ты даже не говоришь «если», а говоришь «когда»! Невообразимая самоуверенность.
– Однажды, ты поймешь, что я был прав. Факт есть факт. Смирись, Сели.
И снова он утопил меня в поцелуе. Натан был таким настойчивым, но (может, это странно) я не ощущала давления, которое чувствовала, когда мы встречались с Кевином. Напор Кева был буквально осязаемым. Он пытался убедить меня в том, что мои взгляды и идеи неправильные. Натан этого никогда не делал. Наоборот, он настаивал на том, что такая, какая есть, я буду счастлива с ним. Натан даже провинность с его дочерь мне простил так легко и просто, словно я ничего такого и не сделала. Хотя мы оба заем, что сделала.
Кстати о детях…
Шум в одной из спален отвлек нас. Кажется, они проснулись, что говорило о необходимости срочно подниматься и приводить себя в порядок. Не хватало, чтобы они нас в таком виде на полу узрели!
Натан видимо был мысленно со мной согласен, потому что тут же встал на ноги и подал мне руку.
– Ты заходил к Лиззи ночью? Как она? – спросила обеспокоенно. Стало немножко стыдно, что не сделала этого раньше, а вместо этого нежилась в объятиях Натана.
– Да, заходил. Лиз в порядке, - вздохнул мужчина. – Температуры у нее не было, слава богу. Я надеюсь, что все обойдется.
Чувство вины снова кольнуло грудь. Вряд ли мне когда-нибудь удастся полностью себя за это простить.
– Эй, - Натан погладил меня по щеке. – Прекрати думать об этом. Я уже сказал, Сели, что ненавидеть тебя не собираюсь. И уверен, что Лиззи тоже.
Поджав губы, я молча кивнула, не желая начинать болезненный разговор о случившемся. В отличие от Ната, я к себе не была настолько снисходительна.
*************
– Какие подарки вы попросили у Санты на Рождество?
Дети сидели за стеклянным столом и ждали, пока я приготовлю им завтрак. Ну как приготовлю? Я просто заказала его в номер, когда Натан ушел в душ. Мне оставалось только разложить его по тарелкам.
О том, что Билли «заказала» у Санты Клауса сенбернара и маму, а также о том, что она очень бы хотела, чтобы мамой была я, мне было известно, а вот про желания Курта и Лиззи я ничего не знала.
Взяв круассан с шоколадом и стакан апельсинового сока, Элизабет метнула в мою сторону взгляд. А потом уткнулась в тарелку и пробухтела:
– Хотела попросить у папы билет на соревнования «Коршунов», которые будут проходить в Аспене, но теперь вряд ли он меня отпустит…
– А ты не папу прроси, а Санту! – заметила Билли, затолкнув в рот
Курт фыркнул.
– Какое же ты дитя, Билс!
– Папа хоть и обещал дать мне больше свободы, наверное, теперь до совершеннолетия меня никуда пускать не будет. Я превращусь в Лиззи – домоседку, потом в Лиззи – старую деву, и, в конце концов, в Лиззи – кошатницу.
– Старую Лиззи собачатницу, - хихикнула Билли, за что получила от сестры кусочком блина в лоб. – Эй! – запищала малышка.
Слова Лиззи меня одновременно и развеселили, и расстроили. Не влезла бы я со своей «помощью», Лиззи не попала бы в беду, и не подорвались бы их доверительные отношения с отцом. Хотя Натан же сказал, что он понял, как несправедлив и излишне строг был по отношению к дочери. Так что, может все обойдется…
– Слушай, детка, - начала я осторожно, выкладывая на тарелку Курту панкейки со свежими фруктами. – Может, я поговорю с твоим папой и намекну на эту поездку? Думаю, что он пойдет тебе навстречу, если ты будешь честна с ним.
Лиззи с сомнением на меня посмотрела.
– Не хочу вас ни о чем просить. Я и так перед вами виновата, тетя Селия. Надеюсь, папа на вас сильно не ругался вчера?
От воспоминаний о вчерашнем вечере и сегодняшнем утре я невольно покраснела. Он вообще, можно сказать, не ругался…
– Ты ни в чем не виновата передо мной, Лиззи, я уже говорила тебе об этом, так что перестань себя накручивать. А с твоим папой общий язык мы нашли и спокойно обсудили произошедшее.
Ну, какое-то время, мы действительно разговаривали…
– Я рада, что вы из-за меня не поссорились. А то он может быть таким… подавляющим…
Лиззи передернула плечами.
– Кто может быть подавляющим, дочь?
Натан вошел на кухню с влажными после душа волосами и в банном халате. Черт! Этот мужик даже в халате выглядел сверх-горячо. А уж с этой хитрой ухмылочкой, с которой он на меня поглядывал, Натан мог бы и монахиню соблазнить! А Селия Дюваль далеко не монахиня…
– Эээ… никто, пап! – взвизгнула Лиз и протянула отцу тарелку с панкейками и круассанами. – Вот, садись и кушай!
– Ммм, от вкусного завтрака я не откажусь, - дальше он мазнул пальцами по меду, растекшемуся по блинчикам, и неторопливо облизал их, глядя мне в глаза. Те самые пальцы, которые вчера были во мне и… фууух… не думай об этом, Селия… - О чем болтали?
– О том, - поведала малышка Билли, - что если ты не отпустишь Лиз на сорревнования «Корршунов», то она станет старрой собачницей.
– Что?! Билс! – завопила Элизабет. Я же чуть не рассмеялась.
– Хмм… не совсем логично, но я понял намек…
– Мы всего лишь обсуждали подарки на Рождество! И, кстати, Курт так и не сказал, что он хочет! – Лиззи недовольно сложила руки на груди и откинулась на спинку стула. Никогда не думала, что это скажу, но меня радовало, что прежняя вредная и упрямая Лиз возвращается.
– Я уже говорил - хочу фотокамеру! Хорошую. Я и сам себе могу ее позволить. Заработал же.
Натан бросил строгий взгляд на сына и отпил немного сока.