Подарок для злодея
Шрифт:
— Снимай платье.
— Нет.
Молниеносно кобра взвилась, легла черным телом на Юнино плечо, раздвоенный язык задел щеку, ядовитые клыки совсем близко к коже.
— Терпеть не могу слово «нет».
— Пожалуйста... — прошептала Юна, кося глазом на черное слизкое тело у щеки.
Кобра неохотно упала на пол, оставшись чутко лежать у ног. Юна негнущимися пальцами, будто в каком-то кошмаре, начала расстегивать ворот серого зимнего платья. Высвободилась из рукавов, стянула вниз. Ткань с шелестом упала к ногам, кобра отдернула голову.
— Теперь рубашку. — приказал
Холодный скользкий хвост змеи лежал на Юниной босой ступне. Она от этого ощущала настоящую физическую боль, как будто кусочек ноги уже откусили и жрут. И собираются откусывать другие части тела, шипят, волнуются где-то там в темноте, сотни их, тысячи, целое море и Юна спустя мгновение окажется погребена под их мерзкой, слизкой волной...
— Сними рубашку.
Неловко стянула через голову, уронила вниз, скрестила руки, прикрывая грудь.
— Опусти руки.
— Пожалуста, уберите змею.
— Опусти руки.
— Я все сделаю, только отзовите змею. Пожалуйста.
Повинуясь жесту василиска, кобра отползла, но всего на шаг.
— Повернись ко мне спиной. И снимай панталоны.
Юна подумала, что ядовитая змея — это всего лишь один укус, пусть и болезненный. Зато другим змеям ничего не останется. Дверь купальни была в двух шагах, но чтобы до нее добраться, требовалось переступить через кобру. Ступила пальцами босой ноги в ползучее кольцо черного тела, ожидая рывка и боли укуса, но благополучно дотянулсь до ручки двери, нырнула внутрь, закрыла задвижку. Сорвала полотенце с крючка, закуталась. Куда теперь? Внизу, в пещерах, тоже змеи. Все повторялось с точностью, как и в первый раз. Нет, это уже просто смешно. Ни один лесной зверек не полез бы второй раз в один и тот же капкан. Юна оказалась глупей. Даже засмеялась, изумляясь собственной глупости.
Скрипнула задвижка. Василиск не замедлил с появлением. Сощуренные глаза. Худое жилистое лицо, еще более зловещее в темноте. Кажется, Юна еще недавно находила в нем что-то красивое?
— Зачем вы это делаете?! — выпалила прыгающим голосом. — Я ведь сама к вам вернулась. Зачем? Вам нравится надо мною издеваться?
— Да. — признался он.
Ответить на это простое и честное признание Юне оказалось нечего.
Ар’Мхари провел пальцем по ее плечу.
— Мне нравится, как ты дрожишь... И твои огромные испуганные глаза. И твои смешные попытки сбежать. Инстинкты. Ничего не могу с собою поделать. У драконов и кошек есть много общего, ты не находишь? Любим играть с мышками...
Потянул за полотенце, вырвал из Юниных рук.
— У меня другой вопрос — зачем ты вернулась?
— Дура.
— Э? А за глупость всегда приходится расплачиваться.
Юна вжималась в неровную, колючую каменную стену, прикрывая грудь скрещенными руками. Василиск осторожно, едва касаясь когтями, проводил по ее вздрагивающему животу, сжатым рукам.
— Вы надеялись на что-то другое, оставаясь ночевать в доме одинокого холостого мужчины? Вы так наивны? Удивляюсь, как вас еще не прибрал к рукам какой-то местный вельможа. У этих провинциалов абсолютно отсутствует хороший вкус.
— А у вас — честь и совесть!
—
Он улыбался, и, к ужасу Юны, даже по-зверинному урчал, пробуя ее на вкус с неторопливостью хищника, уверенного, что добыча точно никуда не убежит. Гладил, прикусывал кожу, терся щекой. Резкий драконий запах бил в нос, тяжесть чужой воли давила на плечи, сковывала.
— Сокр-рровище в моем замке...
Юна слышала, как колотится, расшибая засовы, в ставни ее разума чужое желание, голод с трудом сдерживающегося зверя, сжималась, пытаясь удержать ускользающую ясность сознания, точно зная, что там, за ставнями — безумие.
— Стойте... Стойте. — Юна обхватила его голову ладонями, заглянула в глаза. — Я хочу спросить... Вы можете ответить честно?
— Все, что хочешь...
— Я хочу знать, кто вы. Вы убивали? То есть... Кто вы? Вам нравится причинять людям боль?
Он даже отступил.
— Не самые подходящие вопросы сейчас.
— Я хочу знать, кто вы.
— Что это изменит?
Юна пыталась сказать еще что-то, но ее заткнули поцелуем. Она тонула в его запахе и драконьей ауре, как в море, уже точно зная, что на берег не выбраться. Изумлялась, до чего же все-таки красиво его лицо, спадающие на лоб темные волосы, выбившиеся из короткого хвоста на затылке, а позвонки на шее такие острые, будто там, под кожей, и впрямь растет гребень.
— Снимай свое кружево.
На сей раз Юна покорно наклонилась, стягивая панталоны. Василиск одобрительно погладил ее выгнувшуюся спину и опустил поглаживающую руку ниже, сжал ягодицу. Какая-то часть ее разума заорала от ужаса, та, в которой хранились понятия о приличиях, гордости и планы на свободное победительное будущее. Острый коготь коснулся нежной плоти между ног, прошелся, слегка царапая, защекотал внутреннюю часть бедра. Юна попыталась схватить его руку, оттолкнуть.
— Я сейчас сойду с ума...
— А я чего добиваюсь... — наклонился, улыбаясь, желтый огонь глаз ослеплял, завораживал. Его ласки становились грубее, когти больно царапали кожу, в спину впивалась неровная стена, Юна озлобленно кусала его подбородок и плечи, хотела почувствовать на губах его кровь. Она уже не могла ни о чем думать, вспоминать — весь мир сжался до этого мужчины, и мавка сама не знала, любовь или ненависть заставляла крепче сжимать зубы и ногти на его горячей коже. Его рубашка мешала, пыталась содрать. Василиск расстегивал ремень на брюках. Он уже не урчал, а рычал. Внезапная боль накрыла, как волна, Юна кричала, захлебываясь, василиск вдавливал ее в шершавую стену, впивался когтями. Сознание стремительно уплывало.
24
Вода, теплая. Она падала на плечи, на спину.
— Открой глаза, — требовал кто-то.
Юна увидела перед собой физиономию василиска, зашевелилась, усаживаясь поудобнее. Она сидела в маленьком бассейне, сверху лил водопад. Намокшие темные волосы почти полностью закрывали лицо василиска, его рубашка целиком промокла. Он гладил горячей рукой Юнину спину.
— Все хорошо?
— Не знаю... — хрипло сказала. — Почему вы в рубашке?
— А что?
— Отдайте мне.
— Зачем?