Подарок крестного
Шрифт:
Поддавшись чарам этого огонька, Михайло превзошел самого себя в упорстве да неутомимости, но его старания так и не увенчались успехом. С рассветом огонек, опять прыгнув на воду, рассыпался на множество маленьких, словно пылинки, искорок, и в первых лучах восходящего солнца уже нельзя было понять, то ли это Чудесник, как прозвал огонек Михайло, забавляется, то ли просто блестит вода.
Долго ожидая, что вот, как всегда, после своего исчезновения Чудесник появится с новой забавой, Шорин понял, что тот бесследно пропал и больше уже никогда не появится снова. Жгучая волна обиды, по сравнению с которой измена Анастасии
Когда же, излив обиду, Михайло успокоился, пришлось ему задуматься не только о ночных чудесах. Забредя Бог знает куда, Михайло оказался в чужой стороне, без пищи, посреди неведомого ему леса, и кругом не было ни единой души, которая хотя бы советом могла ему помочь.
Несмотря на ночную погоню, у Шорина совсем не возникало желания спать, а потеря сил почти не ощущалась. Он решил будь что будет, а путь надо продолжать, куда бы не завела его теперь шальная головушка. Михайло, вспомнив, что раз на воде началось это ночное приключение и в ней же закончилось, тоже решил держаться воды. Кто знает, может, сослужив Шорину дурную службу, Чудесник все-таки и поможет ему выкрутиться?
Пытаясь отрезвиться, Михайло умылся в проклятом ручье и зашагал по течению, к счастью, не столь бурные заросли позволяли это делать. Пройдя уже достаточно долго, но не замечая никаких признаков ни дороги, ни тропинки, ни вообще какого-либо изменения в окружающей местности, Шорин, сам того не замечая, начал терять присутствие духа. Теперь он шел, не разбирая дороги, уже даже не пытаясь держаться ручья и не обращая внимание ни на что.
Не углядев торчащий под ногами пень и с размаху налетев на него, Михайло, упав, кубарем покатился с пригорка, на который он постепенно взобрался. От падения Михайло не то что не пострадал, даже и не испугался.
Поднимаясь из свежей конской лепешки, в которую его угораздило попасть, и посылая все известные проклятия навалившему их бедному животному, Михайло в очередной раз обижался на судьбу, которая поступает с ним так подло. «Вечно у меня не все как у людей, – думалось Михаилу, – упасть, и то не могу по-человечески».
Однако, выпустив злобу и отмывшись все в том же самом ручье, Шорину пришла в голову неожиданная мысль: как же в этой глуши могло оказаться такое животное? Решив осмотреть место своего падения, Михайло спешно туда вернулся. А сделал он это совсем не зря. Обнаружив и другие лепешки и пойдя за ними, словно по следу, Шорин вышел на широкую поляну.
Часто Михайло потешался над другими, а порой и близкие, в особенности Гришка, устраивали над ним забавы, но чтобы самому так подшутить над собою! Посреди поляны, расседланный, мирно пасся виновник его бесчестия – тот самый своенравный конь, на котором Михайло с отрядом путешествовал по лесу.
Первой мыслью разгневанного Михаила было хлестнуть мерзавца длинной плетью вдоль всего хребта, да как назло даже подходящего прутка и то под рукой не было. Вслед за этим желанием сразу же мелькнула догадка, что отряд должен быть где-то совсем рядом. Но, несмотря на все отчаянные попытки Михаила найти хотя бы признаки товарищей, ему так и не удалось этого сделать. В голову полезли дурные мысли. Видимо, сочтя Михаила за мертвеца, отряд отпустил и коня…
А может, что-то случилось?
Так и не
– Э-э-эй, – окликнул Михайло старца, – куда же все запропастились?
Услышав окрик, Евлампий остановился. Его прежде непроницаемое лицо наконец стало способным выражать хоть какие-то чувства, и на сей раз это был неподдельный ужас и удивление. Евлампий во все глаза смотрел на спрыгнувшего с коня Михаила, и когда Шорин подошел к старцу совсем близко, то первое, что сделал проводник, это дотронулся до московского боярина.
– Ты чего, Евлампий? – не понял Михайло. – Что приключилось, почему ты один?
Обретя наконец дар речи, хитрый Евлампий в свою очередь поинтересовался:
– А ты сам-то почему один?
Михайло, недолюбливавший Евлампия, на всякий случай состорожничал, рассказывая о том, что случилось этой ночью. Шорин поведал правду до того самого места, где он находит огонек, сказав, что просто-напросто заблудился и никак не мог найти обратной дороги в лагерь, а теперь вот посчастливилось найти хотя бы Буяна.
Зато старец поведал Михаилу такую историю, от которой кровь стыла у него в жилах. В эту ночь, когда как раз лагерь сторожил Алексей, на стан неожиданно напали разбойники, причем, как клялся Евлампий, даже он не почуял их приближения. Тех, кто в тот миг оказался в лагере, без разбора перерезали. И ведь странное дело, так ничего толком не взяли, только людей загубили.
– Знаю, Михайло, каковы твои помыслы обо мне, но как я, старый и немощный человек, мог супротивиться этим разбойникам, коли мужи во цвете сил не могли с ними справиться? – оправдывался перед Михаилом старец. – Вот я и спрятался, подумав, что оставшимся в живых я гораздо больше пользы принесу – ведь никто, кроме меня, леса этого и не знает.
– Но ведь и ты, Евлампий, мог подумать, что я спрятался или убежал, – постарался ободрить старца Михайло. – Раз уж мы оба живы остались, значит, так Богу угодно было.
На миг Михаилу почему-то стало жаль этого старца, которому сидеть бы на печи, а не по лесам шастать, и Шорин сказал ему:
– Не кручинься ты так, тем ничего уж не изменишь, а лучше полезай на коня, – устал ведь, наверняка, на своих-то двоих поди давно столько не хаживал.
Поблагодарив Михаила за заботу, старец вдруг сказал ему:
– А странный ты все же человек, Михайло Захарыч. Ни на миг не сомневался я в твоем мужестве, а знаешь, почему? Видел я, – шепотом продолжал Евлампий, – как ушел ты. Я смотрю, повернул ты за кустарник, а через мгновение оттуда столб светящийся в небо взметнулся и погас. Я как увидел это, так и побежал туда немедля, а тебя и след простыл. Все кругом ведь знаю, до каждой травиночки, а не мог тебя найти, я уж и кликал тебя даже, да ты словно испарился. И, по правде сказать, я и сам-то благодаря тебе жив остался – так там и схоронился, пока изверги не уехали.