Подарок Тартини

Наталис Наталья

– Холодная! – вскричал он, отталкивая её. – Ты не в состоянии оценить моего пожара!

Он прогнал их всех, и небосклон над городом затянуло клейкими тучами. Спустя несколько минут они развеялись, жизнь снова заиграла в великолепном городе. Что такое ревность для бога Царства Сна? Её не существовало. Была лишь любовь к земной девушке, и знание того, что в скором времени она покинет Явь, чтобы навеки стать его спутницей.

Этюд 7. Сон матери Кондратия Рылеева

Перед иконами Спасителя и Богородицы дрожало пламя свечей. Молодая женщина пристально глядела на лики святых, и хотя слёзы застилали её глаза, превращая всё вокруг в туман, она видела

каждую черту лиц тех, кому молилась. Жизнь её трёхлетнего сына была в опасности. Врачи говорили, что это круп, другие – дифтерит, но всё это было неважно, потому что не могло помочь маленькому Коне. Он пылал жаром и задыхался в своей кроватке, и обезумевшая от горя мать только однажды отошла от него – чтобы помолиться перед светлыми ликами Спасителя и Богородицы. Никогда в жизни она не молилась столь неистово, и лишь когда её собственные силы были на исходе, она вернулась к постельке сына, где забылась сном. А, может, это был не сон, а благодать, ниспосланная свыше.

Она услышала внутри себя Голос:

– Не проси о спасении – Господь забирает твоё дитя сейчас, чтобы уберечь его от более горьких страданий.

– Нет, пусть он живёт! – взмолилась молодая женщина. – Я всё отдам за это: кровь, кожу, разум, лишь бы мой сын жил!

Тогда Голос сказал:

– Идём – я всё покажу тебе.

Ни секунды не колеблясь, она последовала за ним сквозь анфиладу комнат. Она видела, как её Коне становился мальчиком, потом юношей, потом мужчиной, пока Голос не привёл её в последнюю комнату. Она показалась женщине совершенно чужой, и особенно неприятное впечатление производил тяжёлый занавес, перегораживающий помещение. Перед занавесом сидели молодые мужчины и о чём-то горячо спорили. Женщина замедлила шаг, и тогда Голос сказал:

– Одумайся. Ты не выдержишь того, что увидишь дальше.

И снова мать взмолилась с удвоенной силой:

– Нет, я прошу тебя, даруй сыну жизнь!

Тяжкий вздох покрыл всё пространство, занавес отошёл в сторону.

Тоскливо скрипя, на ветру покачивалась петля виселицы. Увидев её, молодая женщина закричала и тут же проснулась от собственного крика. Быстрая, как молния, мелькнула у неё в голове мысль, она почувствовала ужас от того, что позволила себе заснуть, когда сын умирает, и бросилась в его кроватке.

Маленький Коне спал, и мать увидела, что дыхание мальчика было глубоким и ровным, а лицо спокойным и безмятежным. С этого дня будущий декабрист Кондратий Рылеев, казнённый 13 июля 1826 года на Северном равелине Петропавловской крепости, пошёл на поправку.

Глава 17. «ЯВЬ. Президент и Стас»

Прошло несколько дней. В школе у Дарьи прибавилось работы. До конца четверти она должна была встретиться с родителями каждого ученика, заполнить тысячи бумаг и разработать рабочий план на каникулы. Единственными часами, когда она видела плоды своей деятельности, были часы уроков. В классе, где учился Стас Алкин, они заканчивали сегодня «Отцов и детей» Тургенева. Ребята с интересом слушали её: она вызывала их на дискуссию, позволяя разгореться страстям убеждений и сомнений. Ей хотелось, чтобы ребята говорили, выражали свои собственные мысли, чутко реагировали на мысли друг друга.

Отойдя чуть в сторону, Дарья внимательно наблюдала за прениями по поводу характера Базарова, как вдруг дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился директор. Михаил Юрьевич был не то взволнован, не то потрясён, и ребята испуганно умолкли, понимая, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Дарья Алексеевна! Ребята! – пытаясь быть торжественным, произнёс он. – Нашу школу посетил президент России Виталий Александрович Родионов. Окажите ему самый тёплый приём, поддержите честь школы: президент сейчас придёт к вам на урок. Алкин, Стас, - в голосе Михаила Юрьевича зазвучала мольба, - ну что ты такого

натворил, что твоё имя стало известно даже президенту? Виталий Александрович хочет поговорить с тобой отдельно.

Головы одноклассников синхронно повернулись в сторону аутсайдера. Лицо Стаса было вытянуто не меньше, чем у них, но душа мальчика ликовала. Президент узнал о нём, он приехал за ним!

В наступившей тишине зазвучал ровный, бесстрастный голос Дарьи:

– Михаил Юрьевич, не может быть и речи о том, чтобы президент присутствовал на моём уроке. Насколько мне известно, урок могут посетить завуч или директор, но лишь после того, как предупредят об этом учителя. До конца занятия осталось пятнадцать минут – пусть Виталий Александрович подождёт.

Михаил Юрьевич смерил Дарью взглядом, от которого пришла бы в отчаяние любая её коллега, но девушка осталась непоколебима. Директор ничего не сказал, посмотрел на ребят, снова на Дарью, и вышел из кабинета.

– Дарья Алексеевна, это же ПРЕЗИДЕНТ! – раздался в гнетущей тишине чей-то шёпот.

– Да, я понимаю, - согласилась она, - не учитель, не ученик – поэтому ему нечего делать здесь, когда идёт учебный процесс.

– Какой тут учебный процесс! – послышались отдельные голоса. – Настоящий президент гораздо интереснее выдуманного персонажа!

– Вот вы о чём! – улыбнулась Дарья и охватила одним взглядом целый класс. – Конечно, не каждый день президент посещает нашу школу. В связи с этим обстоятельством я предлагаю вам выбор: или вы продолжаете активно работать оставшиеся пятнадцать минут, а затем идёте на перемену и решаете с президентом свои вопросы, или время, отведённое для перемены, мы потратим на то, чтобы закончить тему, но в таком случае все ваши желания увидеть Виталия Александровича останутся лишь желаниями.

Класс сдержанно вздохнул и вернулся к Базарову. Конечно, уже не было той искры, зажегшей пламенную дискуссию, но они подчинились, обнаруживая в своих характерах твёрдость и выдержку. Как только прозвенел звонок, их словно ветром сдуло. Дарья и Стас остались вдвоём. Мальчишка нерешительно остановился возле неё и поднял вопрошающие глаза.

– Дарья Алексеевна, он приехал за мной? – дрогнувшим голосом спросил Стас.

– Да, - просто ответила она и взялась поправлять на нём галстук, воротничок и чёлку, - ты же мечтал об этом. Иди, - она повернула его лицом к двери, - иди и будь верен себе. Твой сон сбылся, вы сейчас встретитесь – и что я вижу? Стас Алкин робеет!

Стас быстро взглянул на неё и сделал шаг.

Гораздо труднее дался ему этот шаг через порог директорского кабинета.

– Здравствуй, Стас, – протянул ему руку Виталий Александрович и выразительно посмотрел на всех, кому не полагалось присутствовать при этой сцене.

Михаил Юрьевич, Олечка и охрана мгновенно испарились.

– Что же это получается? – он взял со стола папку с личным делом Алкина Станислава Георгиевича и протянул её мальчишке. – Самой большой популярностью у тебя пользуются «двойки» и «тройки», а вот «четвёрка», как я обратил внимание, редкий гость на страницах твоего дневника, я уж не говорю о «пятёрках». Как ты думаешь, может ли неграмотный человек управлять государством? Имеет ли он на это моральное право?

Виталий Александрович испытующе посмотрел на красного, как губная помада Олечки, Стаса. В свои неполные шестнадцать он впервые познал стыд. Жгучая волна этого чувства внезапно поднялась из глубины его сознания и скрутила парня. Говорят, когда человек умирает, перед его глазами пролетает вся прожитая жизнь, и в тот момент он способен осознать многое из того, что прежде казалось ему пустячным. Чтобы понять это, Стасу не потребовалось быть при смерти. Каждая «двойка» обличала его лень, глупость и поверхностность, но в тысячу раз больнее было думать о них не перед лицами грозящих наказанием родителей, а под строгим и проницательным взглядом президента его страны.