Подчинение
Шрифт:
– Там, - говорит он.
– Я не часто иду на компромиссы. Но ради тебя, я так уж и быть пойду. Ты говоришь, что я слишком далеко. Таким образом, я устраняю разрыв.
Его жестокие глаза сияют.
– Теперь твоя очередь.
Я едва могу поверить в то, что я творю, когда делаю свой первый шаг к нему. Мое тело дрожит от страха. Холодный пот покрывает мою спину. Стоунхарт стоит за периметром. Дойти до него может означать охотно подвергнуть себя второму, ужасному, удару током.
Но если я когда-нибудь захочу отомстить ему за все, что
Мои чувства усилены в ожидании первого контрольного знака, что я зашла слишком далеко, когда я направляюсь вперед. Я останавливаюсь на краю границы.
Я все еще на расстоянии в пятнадцать футов от Стоунхарта.
– Ко мне, Лилли, - говорит он тихо, насмешливо.- Я хочу, чтобы ты была на моей стороне.
Стиснув зубы, я заставляю себя встретить его злой пристальный взгляд.
– Я не могу.
– Нет?
– Его глаза блестят.
– Скажите мне почему.
– ВЫ ЗНАЕТЕ, ПОЧЕМУ. ВЫ ВЕДЬ УБЛЮДОК!- кричу я.
Мои руки летят к моему рту, когда я понимаю, что сделала.
– Я сожалею, - шепчу я.
– Я —…
Меня резко перебил гулкий смех.
Пять быстрых шагов, и он рядом со мной. Его рука захватывает мою челюсть, сильно сжимая. Мои губы собираются вместе. Он вздергивает мою голову таким образом, что мои глаза встречают его.
– Ты будешь, - обещает он, его голос, мягкий и полный опасности.
– Ты будешь приручена и обучена по моему вкусу.
Он разворачивает и отпускает меня. Импульс пробегает по мне прямо к моим коленям, отчего я вскрикиваю.
Стоунхарт снова возвращается в свое положение, обе руки сжаты за его спиной. Его лицо безразлично, не давая намека на то, что только что произошло.
Как человек может держаться так хорошо?
– Теперь, Лилли, - командует он. – На мою сторону.
Я встаю на неустойчивых ногах. Со всей ненавистью, которую я только могу вызвать, впиваюсь взглядом в Стоунхарта. Он наблюдает за мной, яркие глаза, угол его рта изогнулся в намеке на улыбку.
Я делаю один шаткий шаг вперед и вздрагиваю, ожидая первого предупреждения.
Стоунхарт наклоняет голову в знак согласия.
– Ближе.
Я закрываю глаза и пытаюсь не думать о черном куске пластмассы, вокруг шеи.
Затем в приступе или глупости, безумия или отчаяния, я вырываюсь вперед, шлепая ногами по полу.
Мертвой хваткой он хватает мою руку, тем самым останавливая меня. Я открываю глаза и вижу, что Стоунхарт улыбается мне.
– Слишком далеко. Ты бы не хотела пережить еще один несчастный случай.
Я озираюсь.
– Вы расширили диапазон, - тяжело дышу я.
– Как я уже сказал, твоя подпись предоставила тебе привилегии, - отмечает Стоунхарт.
– Я разочарован твоим недоверием в мои слова.
– Я думала —…
– Помни, Лилли,- он прерывает меня, - эта предоставленная свобода может с такой же легкостью и исчезнуть.
Он забирает свой телефон, и фиолетовый свет снова появляется. Тонкий красный круг становится видимым на расстоянии меньше, чем в три дюйма. Я уставилась на него в ужасе, зная как близко я подошла, чтобы перешагнуть через него.
– Это - твоя граница, - говорит Стоунхарт.
– Позволь мне продемонстрировать значение своих слов.
Он нажимает кнопку на своем телефоне. Немедленно, круг начинает сокращаться. Я смотрю в замешательстве, не в состоянии двигаться.
– Беги,- шепчет он.
Я поворачиваюсь назад и мчусь к колонне. Лазерный круг прищемляет мои пятки. Мое сердце стучит, я хватаю ртом воздух, когда мои руки находят прохладный белый камень. Смех Стоунхарта отзывается эхом через комнату.
Я поворачиваюсь, когда замечаю, как сжимается круг вокруг его начальной границы. Теперь он находится на расстоянии всего лишь в десять футов. Пять. Три.
Он останавливается на целый дюйм от моих пальцев ног. Я прижимаюсь к мрамору так сильно, как только могу. Я двигаюсь. Я не смею стимулировать ошейник.
Смех Стоунхарта продолжается.
– Ты видишь?
– он быстро растет.
– Я всегда держу ситуацию под контролем. Не забывай это, Лилли.
Так же быстро, как и появился, красный круг исчезает. Ультрафиолетовый свет выключается, и на смену им появляются яркие огни.
Я резко падаю на пол. Моя новая одежда испорчена, пропитана потом. Я склоняю голову между ногами, поскольку мне приходится бороться с постоянной, проникающей болью, которая появляется, когда моя обстановка меняется от темноты к свету.
Я слышу шаги Стоунхарта по полу.
– А сейчас, - начинает он , - мы должны пробежаться по основным правилам, касающиеся твоего поведения.
Мне удается открыть глаза достаточно надолго, чтобы увидеть торжествующее выражение на его лице прямо перед тем, как он исчезает из моего поля зрения. Я отказываюсь поворачивать голову, чтобы следовать за ним.
Однажды, я заставлю заплатить его за это, я обещаю.
– Правило Один.
– голос Стоунхарта достаточно резок.
– Если ты сопротивляешься или не выполняешь правила, прописанные в контракте, ты будешь страдать от последствий неправильного поведения. Правило Два. Тебе запрещены любые формы самоповреждения. У меня не будет тебя, — смеется он надо мной, — балуй себя.
– Три. Нельзя подвергать сомнению мои желания. Вопросы, имеющие отношение к твоей ситуации, запрещены.
Он становится на колени передо мной, и я ловлю запах его парфюма.
– Ты понимаешь, Лилли?
Прикусив язык, я киваю, избегая его глаз.
Стоунхарт встает.
– Хорошо. Ты не найдешь меня неблагоразумным, пока ты будешь вести себя хорошо. Любым твоим желаниям будет уделено должное внимание. Но, — он делает паузу.
– Не испытывай меня.
Я хныкаю и киваю, даже при том, что это задевает мою гордость. Он хочет видеть меня сломленной, значит, я буду сломленной. Это единственный шанс получить преимущество над ситуацией.