Подчини волну!
Шрифт:
Вейр тихонечко зарычала сквозь зубы и постучалась затылком в стену - не сильно, но чувствительно. Кто бы сказал, что же это такое творится-то? Переполошиться из-за какого-то хама, которой еще и явно ее моложе. Называется «сильная женщина и профессиональный врач»! Кошка мартовская...
И Вэл... При мысли о муже ее затошнило. Да так, что пришлось прижать ко рту ладонь, чтобы не вывернуть желчь из пустого желудка на вытертый линолеум. Показалась, что вся дрянь, которая бултыхалась внутри, неожиданно решила посмотреть на белый свет. Так мерзко
– С вами все в порядке?
Врач, оперировавший «ее» пациента, смотрел на Вейр поверх старомодных очков. Видимо, хирургическую коррекцию зрения они тут не практиковали. С другой стороны, почему «они»? Этот мужик со здоровенными мешками под глазами выглядел как нормальный, только вконец замученный, человек. Интересно, как можно отличить акшара «на глазок»?
– Просто спазм, - ответила она.
– Вам нужна моя помощь?
– Мне говорили, что вы педиатр?
– спросил врач, неприязненно пожевав губами.
– Да, у меня диплом педиатра и специализация по стоматологии, - спокойно ответила Вейр, сжимая кулаки в карманах, чтобы не начать на него орать.
Этот «чудо-доктор», пичкающий своих пациентов антибиотиками, которыми нормальные медики перестали пользоваться еще в каменном веке, у нее тоже симпатии не вызывал. Да и его подход к пациентам нервировал. «Их гранатой не убьёшь!». Кретин.
– Меня ваш диплом не интересует. Я оперирую без всяких бумажек.
– Почему-то я не удивлена, - съязвила Вейр.
– С радостью бы обсудил с вами проблемы акшара при поступлении в человеческие университеты, да времени нет, - яд с зубов этого «врача» просто капал.
– У меня на столе ребёнок. И он не дает себя осмотреть. Вы можете его успокоить?
«С этого и надо было начинать, придурок!» - чуть не рявкнула Вейр. Куда она попала? Мужики, у которых тестостерон напополам с адреналином из ушей течет. Хирурги-самоучки. И все идиоты, как один. Может, она все-таки умерла и сама этого не заметила? Наверное, это была ее личная версия ада.
– Так вы проводите меня к ребенку?
– чувствуя, что от злости ее начало потряхивать, прошипела Вейр.
– Проходите, - неохотно отозвался хирург, открывая дверь с таким видом, как будто делает ей великое одолжение.
Дверь, кстати говоря, была самой обычной - пластиковой. О санитарных завесах они тоже наверняка ничего не слышали. Какой же у них процент послеоперационных осложнений? Она бы поставила на то, что сепсисом заканчивается десять из десяти.
На волне цветком распустившегося бешенства Вейр пролетела «предбанник», оценив синие лампы под потолком и обычный, даже в каких-то желтых потеках умывальник. И остановилась, как будто налетела на стеклянную стену. Хотя до перегородки, которая отделяла операционную она не дошла добрых пяти шагов.
Мальчик действительно сидел на операционном столе. Сколько ему лет было, врач с разгона определить не смогла. Судя по худенькому, с выпирающими ребрами, тельцу - лет семь. По внешности же... А по внешности это определить было невозможно. Лицо у ребенка отсутствовало. Вместо него - сплошная, вспухшая лилово-багряным, подушка гематомы. У паренька даже нос почти скрылся в отеках! Под ключицей белела марлевая нашлепка, с круглым пятнышком крови. И царапина поперек всего впалого живота. Не царапина даже, а самая натуральная рана, которую стоило бы зашить.
– Вы так и будете тут стоять с квадратными глазами? Или, все-таки, поможете мне?
– скрипуче поинтересовался хирург.
Вейр тяжело сглотнула. Слюна скатилась по горлу, как комок смятой бумаги.
– Что с ним...
– хотела еще добавить «случилось», но не выговорилось.
Собственно, голос съехал в сип еще на «с ним».
– Ракшасы, - довольно равнодушно ответил врач.
– У вас дети воюют?!
Ей нестерпимо захотелось себя ущипнуть. Или с разбега врезаться головой в стену. Или... В общем, сделать что-нибудь такое, чтобы проснуться. Немедленно. Реальностью это не могло быть никак.
– У вас с головой проблемы?
– проскрипел вежливый хирург.
– Он вообще из мирных. На его семью напали.
«О, мать моя! Не буду спрашивать, что с ними случилось. Не буду - и все. Не хочу знать!».
Но хирург как будто прочитал ее мысли. Хотя, скорее всего, они были написаны у нее на лбу большими буквами. Так или иначе, но рожа врача треснула пополам в кривой ухмылке.
– Старший брат его вышвырнул в окно. Упал на какой-то мусор. Потерял сознание, потому и выжил, - подчеркнуто вежливо оповестил он.
– Вам принести нашатырь? Простите, но нюхательные соли закончились.
Вейр глянула на него, надеясь, что взгляд, которым она усмиряла особо чувствительных мамаш и собственный персонал, подействует и на этого остолопа. И шагнула через порог.
Мальчишку трясло в ознобе. То ли его организм так на препараты реагировал, то ли он просто был напуган. А, скорее всего, и то, и другое. Он то и дело вздрагивал, осматриваясь, как затравленный зверек, вжимая голову в плечи. Что он мог видеть сквозь такие отеки, врач не понимала. Но что-то видел. Потому что стоило им появиться на пороге, как парень попытался сползти со стола, неловко елозя тощим задом по клеенке.
– Послушай, - начала Вейр так, как привыкла общаться со своими пациентами. С детьми главное не сюсюкать, разговаривать как с равными. И тогда никаких проблем не будет.
– Нам надо тебя осмотреть и как можно быстрее приступить к лечению. Я понимаю, что ты...
– обычно тут следовало «напуган», но что-то ей подсказывало, что маленький акшара такого слова не оценит, - ... чувствуешь себя неуютно. Но если этим немедленно не заняться, то последствия могут оказаться очень серьезными. Например, твоя рука перестанет работать.