Подчини волну!
Шрифт:
И еще близко-близко оказались глаза, живо напоминающие дуло, которое этот самый Тир не так давно упирал в ее собственный живот. Два таких же огромных, черных, бесконечных тоннеля. И дыхание, чуть сипловатое, на своем лице она чувствовала. Пахнущее табаком и - да, яростью.
– Лапшу?!
– снова прошипел он.
– Да что ты знаешь, сучка лощенная? Хочешь посмотреть фильмы? Про то как, например, детей на ленты режут? Или как парни свои зады под пули подставляют? Не хочешь? А может поучаствовать желаешь? Так я организую. Ракшасы такому подарочку будут рады! А потом мы с тобой поговорим... о лапше. Правда, я не слыхал,
Он тряхнул ее, как куклу. Голова Вейр мотнулась на безвольно-младенческой шее, только зубы клацнули.
– Ты знаешь, что такое жить загнанной крысой? Десятилетиями жить, поколениями! Когда ты просто, мать твою, жить хочешь! Воздухом этим сраным дышать! А тебя с одной стороны люди давят, а с другой - эти ублюдки. Ты знаешь, что такое хотеть жить, мразь?!
– Зна-ю, - проквакала Вейр, как будто он ее душил, а не плечи стискивал.
– Сей-час... хочу.
Он таращился на нее своими зрачками-дулами, дыша тяжело, будто после забега. Врач считала, что понятие «скрежетать зубами» - это такая красивая фраза, используемая для передачи высоких чувств героев. Она, как стоматолог, могла авторитетно утверждать, что это процесс неудобный и довольно болезненный. Только вот этот бешенный акшара сейчас вполне реально скрежетал зубами.
Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем бугай аккуратно, предельно осторожно, поставил ее на пол. Правда, его предосторожности оказались излишними. Колени Вейр подломились сами собой, будто их подсекли. И не будь за ней кресла - плюхнулась бы врач на задницу.
Каркун отвернулся и, выламывая колесико зажигалки, закурил. Кажется, руки у него тряслись.
– Я опять должен извиниться...
– прохрипел он, когда прошла еще одна вечность.
– А вы не делайте то, за что приходится извиняться, - голосок Вейр, в крови которой расцветал коктейль тех самых катехоламинов, звучал ничуть не нежнее.
Тир промолчал, усиленно дымя сигаретой так, что над ним мгновенно зависло сизое облачко.
– Ладно, - глубоко вздохнула врач, пытаясь унять буйство адреналина, допамина и их производных. А, заодно, и успокоить собравшееся выпрыгнуть из груди сердце.
– Это вы меня извините. Мне не стоило так... в таком тоне говорить.
– Ты бы все-таки определилась, что ты хочешь, - отозвался Каркун.
– Не поняла, - честно призналась врач.
– Говорю, определиться тебе надо, чего ты хочешь. Жить или к супружнику отправиться. А то ведь я и помочь могу.
– Та-ак, - Вейр потерла лоб и обнаружила, что он мокрый и липкий, как будто у нее внезапно температура поднялась.
– Речь сейчас не о моих психозах, а о...
– «о ваших» она все-таки проглотила, - ... о том, что вокруг творится. Я поняла - ошибалась. Эти... как их?.. Ракшары действительно существуют, и вы с ними... воюете. С людьми тоже воюете. Какой вывод из этого всего я должна сделать?
– Ракшасы. Мы - акшара, они - ракшасы. И мы не воюем ни с кем. Просто пытаемся выжить.
Тир прикурил новую сигарету от окурка, засунув его в пустую кофейную чашку, и снова тяжело сел в кресло, уставившись в линолеум. Вейр его не торопила. Пожалуй, теперь Ли опасалась вообще рот открывать. По крайней мере, до тех пор, пока она действительно не определится с тем, чего ей больше хочется.
***
Но, кажется, на этот раз Хрипун обиделся на нее всерьез и надолго. Он даже и вторую сигарету до фильтра выкурил, но рта так и не открыл. Вейр вздохнула, забралась в кресло с ногами и накрылась сверху его курткой, как палаткой. Вздохнула еще раз. Не то, чтобы она хотела знать, как и что там у них на самом деле происходит.
Но ведь разговор-то начался с ее собственной судьбы. И иметь представление, что по этому поводу думает Каркун, доктор бы не отказалась. С одной стороны, он уже не раз повторил, что она могла оставаться в офисе. Но при этом употреблял только прошедшее время. Может, он действительно о ней заботился, и дело в этих зомби-монстрах было?
Правда, здравый смысл подсказывал, что вся проблема заключалась в крайней ее - Вейр - наивности, глупости и неожиданном желании найти приключений на собственное седалище. Хотя почему неожиданном? Мысль о том, что неплохо было бы покончить со всем разом, всплывала все чаще, особенно по ночам. Только вот думать об этом не хотелось.
Пусть это будет просто тяга к авантюрам, ладно?
– Послушайте, Тир, я так поняла, что этих ракшасов использовали против вас. Ну, тогда, когда...
–
Плечи уже наливались тяжелой, свинцовой болью. И смотреть не надо чтобы понять: синяки будут шикарными. Да и отделаться от ощущения, что она не разговаривает с ним, а по минному полю прогуливается, Вейр не могла. Одно неосторожное движение - и привет, взрыв. Вот как обозначить это самое «тогда, когда»? Бунтом назвать? Революцией? Может, у них совсем другая точка зрения на историю?
– Натравили, - глухо ответил он, криво усмехнувшись.
– Натравили их на нас. Как там ваша пропаганда такое называет? Заговор? Вот после этого заговора и натравили.
Вейр мысленно погладила себя по голове, назвав умницей. У акшара явно был другой взгляд на историю.
– Если бы они бойцов перебили и успокоились - было бы полбеды. Но они же всех вырезают. Всех, понимаешь? Им хоть женщина, хоть ребенок - все едино. Гражданский, военный - всех на мясо.
– Гражданские?
– врач попыталась удержать ползущие к затылку брови на месте.
– Дети?
– Ну да, ни гражданских, ни детей у нас быть, конечно, не может, - он опять ухмыльнулся - еще кривее.
– «Ударный кулак армии», ага! А мы вот просто такие. Народ, раса - как хочешь. Только жить нам нравится не меньше вашего!
– Это я поняла, - тщательно контролируя голос, согласилась Вейр.
– Наверное, я не сильно ошибусь, если предположу, что правительство прекрасно знает и о вашем существовании, и о ракшасах. Так? И их вполне бы устроило, если бы ни от вас, ни от них следа бы не осталось. Но вместо этого вам позволяют бегать по улицам и палить друг в друга. Как-то это все... не слишком логично.
– Я не разбираюсь ни в логике, ни в политике, - незажжённая сигарета, которую он крутил в пальцах, вдруг треснула пополам. Вполне может быть, что этот громила действительно не разбирался ни в логике, ни в политике. Но уж точно задумывался, что выглядит все странновато.
– Я только знаю, как оно все есть на самом деле. Мы патрулируем наши территории. Воспитываем бойцов. Пытаемся защитить мирных. Иногда, как сегодня ...
– он осекся, раздраженно пихая обломки сигарет в чашку.
– Бегаем от полиции - и мы, и они. Правила игры такие.