Подчини волну!
Шрифт:
«Твоя самоуверенность тебя погубит!» - закончил свою мысль злодей и жутко расхохотался.
– А я вчера видел, - лениво подал голос Яр, - он сейчас...
– Заткнись!
– рявкнуло сразу несколько глоток.
Музыка стала громче, давя на уши почти физически ощутимой тяжестью. Камера отъехала, отлипнув, наконец-то, от мрачных глаз Мстителя. А он сам выпрямился во весь рост. Его кожа спереди как будто лопнула по шву - от лба, до, наверное, промежности. Точно разглядеть, где заканчивается «шов», помешали клочья одежды, разлетевшиеся во все стороны. Но и разглядывать, как именно распополамило Мстителя, было некогда. Потому что
Парни взвыли от восторга. Кто-то даже зааплодировал.
«Ты не испугаешь меня, акшара! Со мной вся сила правды!». Сияющий тоже наконец-то выпрямился из своей странной стойки, и смело глянул на врага, гордо подняв подбородок. В его глазах отражался свет правды...
А поперек лица появились титры, сообщающие, что двести тридцать седьмая серия «Пламенеющих сердец» закончилась. И продолжение, дорогие зрители, будет только завтра. По экрану замелькали кадры анонса, утверждающие, что акшара, превратившийся в монстра, снова разнесет половину города. На этот раз с помощью светящихся когтей и дикой убойной мощи хвоста.
В комнате такую перспективу встретили с восторгом, под улюлюканье и предложения, чем можно заменить хвост и почему новое орудие будет гораздо эффективнее. Несомненно, акшара, сидящие по эту сторону экрана, гораздо лучше Мстителя знали, как использовать весь ресурс генномодифицированного тела.
Дем отхлебнул сок, который по вкусу напоминал ослиную мочу. Он сам не понимал, зачем он его пьет. Не иначе как из упрямства. Но сегодня ему все, что попадало в рот, напоминало либо кошачье дерьмо, либо мочу. Так что, никой альтернативы не наблюдалось.
– Дем, тебя Тир вызывает.
Вид у Иза, стоявшего в дверном проеме, был не слишком довольный. Наверное, сам он у кепа уже успел побывать и теперь наслаждался своей законной порцией начальственной любви.
– На хера?
– поинтересовался Дем, выбираясь из кресла.
Впрочем, особого интереса он не испытывал. Вызывает, значит, понадобился. Главное, не забыть прихватить с собой вазелин. В любом случае пригодится.
– Прости, мамочка, забыл спросить, - покаялся Из.
С таким же успехом он мог привесить над своей выбритой до зеркального блеска макушкой светящуюся надпись: «Я брешу, как дышу!». Но докапываться до него Дем не стал. На кой черт? Понятно, что опять какое-то дерьмо случилось. И разгребающим сегодня назначили Иза. Так на фига парня еще больше нервировать? Лейтенант просто хлопнул лысого по плечу, выражая свое полное сочувствие, и поплелся на правеж. И вот ведь затыка: никакой вины он за собой не чувствовал. Просто не успел еще ничего накосячить. А задница все равно ныла в предчувствии большого и толстого капитанского... гнева.
Предчувствия его редко обманывали. В этом он убедился, стоило переступить порог начальственного кабинета. Тир на него даже не посмотрел, прячась за монитором. Зато лоб его багровел, как будто у капитана температура поднялась. Значит, либо гневаться изволит, либо должен сделать дело чуть приятнее, чем получить ножом по яйцам.
– Вчера днем у тебя наша док была?
– с места в карьер начал кеп, даже не соизволив выслушать его приветствия.
Дем промолчал, пожав плечами. Собственно, что он мог сказать? Была. Но он ее не приглашал.
– Говорят, она из твоей гребанной комнаты вылетела так, как будто за ней ракшасы гнались?
– гнул свое Тир.
Лейтенант молчал. Как она там выглядела, его интересовало мало. Он четко знал только одно: если у докторицы хватит ума еще раз появиться рядом с ним, то выглядеть она будет еще хуже. Гораздо хуже.
– Что у вас там было?
– Ничего, - сказал Дем.
Во-первых, появилась возможность, ответить хоть что-то определенное. А, во-вторых, капитан слишком сильно не любил задавать вопросы в пустоту. По его мнению, подчиненные обязаны отвечать четко и по существу. Иначе это плохие подчиненные. Нуждающиеся в прочистке мозгов и паре уроков хороших манер. А Дем и без профилактики чувствовал себя так, словно его пропылесосили изнутри, а снаружи прогладили катком.
– А раз ничего не было, то какого хрена она просит именно тебя в охранники?
– рявкнул Тир, со всей дури саданув кулаком по столу.
– Чего?
– вытаращился на него Дем.
Конечно, пучить глаза следовало исключительно от избытка служебного рвения, а не от удивления. Но когда реально отваливается челюсть, то гребанная субординация идет лесом.
– Того!
– гавкнул капитан и провел пятерней по волосам. Нервничал мужик - и сильно.
– Короче, мне все это дерьмо уже поперек глотки встало. Закормил ты меня, выблевывать замучился. От патрулирования ты временно отстранен. Твою роту переформирую на усиление. В твоем распоряжении остается отделение Власа. Считай себя прикрепленным к доку. Поможешь ей с обустройством. Вещи там и все такое. И охрана, само собой. Если у нее хоть один волосок колыхнётся, то я... В общем, сам понимаешь, не маленький.
– И... надолго?
– выдавил Дем, хотя и это ему стоило таких усилий, что даже затылок вспотел.
– Пока, мать твою, у тебя мозги на место не встанут!
– снова сорвался на ор Тир.
– Мне гребанные самоубийцы на улице не нужны!
– капитан задержал дыхание, тяжело двинув челюстью, и выдохнул через нос.
– Короче, вернешься, когда я буду уверен, что ты в порядке.
«Никогда, значит. Дерьмо...». Дем развернулся, и едва не чеканя шаг, вышел из кабинета. Правда, разрешения он на это спросить забыл. Но вот на такие нюансы ему было откровенно насрать.
Глава седьмая
Глава седьмая
С Вейр подобное случалось постоянно. Помнится, ее муж называл это «географическим кретинизмом». Пока доктору объясняли, после какого поворота и куда ей нужно свернуть - все было понятно. Но стоило ей сделать хоть шаг - и все указания мигом вылетали из головы. Точнее, не то чтобы вылетали, а, скорее, путались, меняясь местами.
Вот и сейчас, вместо того, чтобы спуститься в гараж, она оказалась в каком-то аппендиксе коридора. Впереди была самая обычная дверь, которая могла вести куда угодно, но вряд ли на парковку.
Ли оглянулась, словно коридор за ее спиной мог измениться по воле неведомого волшебства. Но, естественно, все осталось как было: две стены, до половины выкрашенные зеленой краской, грязно-белый потолок, вытертый линолеум - ни малейшего намека на поворот, который она могла бы пропустить. И так до самой лестницы, по которой Вейр успела подняться и спуститься аж два раза.
Выбора особого не предполагалось. Пришлось сначала стучать, а, не дождавшись ответа, открывать единственную в этом треклятом коридоре дверь.