Подчинись мне
Шрифт:
— Это я должен защищать тебя!
– Абрамов бьет себя в грудь.
– Я! Слышишь?!
— Но ты был не готов узнать правду! Я не могла сказать!
— А это не тебе решать, кукла, готов я или нет!
— Прости...
– губы дрожат, и я начинаю плакать.
Не выходит это контролировать. Слезы просто льются сами собой, и я всхлипываю, потирая нос.
— Иди сюда, - Тимур выдыхает и притягивает меня.
– Ты просто должна отдавать себе отчет, должна анализировать.
— Я не думала, что твоя мама действительно сделает что-то плохое, -
— Не знала, что она на такое способна.
— Я и сам не знал, - признается Абрамов, гладя меня по голове.
— Это все Гарик!
– с надрывом произносит Маргарита Анатольевна.
– Он виноват!
— Твой Гарик сгниет за решеткой. А тебе... тебе просто повезло, что ты зовешься моей матерью.
Это единственная причина по которой ты все еще здесь.
— Она тебе не пара, сынок. И Маша была не парой! Я хотела как лучше.
— Маша?!
— Прости, Тимур. Я заплатила этой наркоманке, чтобы она бросила тебя, нашла любую причину и отстала! Эта проклятая девка тащила тебя на дно! Я не могла этого допустить!
Рык. Грозный. От которого стены затряслись.
Абрамов разжимает объятья, и буквально за шаг преодолевает расстояние между нами и своей матерью.
Женщина сжимается вся. Наверняка, она прекрасно знает, на что способен ее сын. Понимает, потому и боится.
Тимур хватает свою мать за волосы и резко дергает, стаскивая со стула. Ставит на колени перед собой, преисполненным ярости.
Маргарита Анатольевна взвывает от боли и скулит, точно побитая палками собака.
— Я убью тебя...
– цедит Абрамов, и я с отчаянием понимаю, что, кажется, уже ничего, нельзя исправить.
Глава 75
Варвара
— Думаешь, этого я заслужила, Тимур?
– рыдает Маргарита Анатольевна.
– Так, давай! Убей!
Возьми на себя грех!
Звериный яростный рык наполняет все обширное пространство гостиной. Кажется, даже стены дребезжат от силы голоса Абрамова.
Я будто бы пропускаю этот звук через себя, физически ощущаю его боль.
Мужчина разжимает захват и чуть отбрасывает мать в сторону. Женщина упирается ладонями об пол, но все же находит в себе силы поднять голову и посмотреть в глаза сыну, чью жизнь так беспощадно и безжалостно разрушила еще пятнадцать лет назад.
— Она была наркоманкой, ты разве не понимаешь?! Твоя Маша все равно бы сдохла! И ты вместе с ней! Я вытащила тебя! Вытащила так, как смогла, уж, прости. И если такая она, твоя благодарность, то пусть так и будет.
С замиранием сердца наблюдаю за развернувшейся картиной. За плачущей женщиной и
Абрамовым, что стоит с каменным, немного бледным лицом, а его грудь высоко и часто сжимается.
Боюсь даже пошевелиться. Любое движение сейчас может стать опасным.
Спровоцировать. Потому даже дышать стараюсь через раз.
— Она изменяла мне?
— Тимур.
— Отвечай!
— от резкого выкрика я подскакиваю, а Маргарита сжимается.
—
— Ты хоть понимаешь, что натворила? Я пятнадцать лет ненавидел мать своего ребенка за предательство! А это все ты... Ты угрожала ей?
Молчит.
— Говори!
– Тимур подается вперед, и его матери приходится ответить.
— Да!
– она точно становится увереннее.
– Да, я пригрозила! И сделала бы это снова! Посмотри на себя. Ты опять запил. Какого мне было наблюдать за твоим пьянством? А несколько дней назад просрал отличный контракт с Лариным. Из-за женщины. Ты опять идешь по наклонной! Вниз, сынок! Я не могла этого допустить.
— Ты больше никогда, - Абрамов говорит тихо и спокойно. Он изо всех сил удерживает ярость. И я горжусь им. По-настоящему горжусь сейчас, - никогда не приблизишься ни ко мне, ни к моему сыну.
— Сынок...
– взмаливается женщина.
Но Тимур неприступен. Непреклонен. Он понимает смысл каждого произнесенного, слова и отдает себе в них отчет.
Не думаю, что это решение дается ему легко, но, видимо, кажется сейчас единственно, верным.
Абрамов не готов прощать. Слишком сильную боль ему принесли те события. А мое похищение и открывшаяся правда стали последней каплей.
— Забудь дорогу в мой дом. Забудь мое имя, - продолжает перечислять мужчина.
– Сегодня ты потеряла право называться моей матерью. Я больше не хочу тебя видеть.
— Лучше убей тогда!
– взвывает женщина.
— Убью. Если еще раз попытаешься избавиться от Вари, я...
— Мы просто хотели инсценировать ее побег, и все! Гарик отпустил бы ее, как только ты бы успокоился! Откуда мне было знать, что ты кинешься искать какую-то там девку?!
— Она не какая-то. Она моя. Запомни это. Заруби на своем носу, поняла?!
— Сынок.
— Семейный ужин окончен. Я забираю Никиту, и мы уезжаем.
Маргарита Анатольевна лишь больше заливается плачем. Она тянет руки к сыну, пытаясь ухватить его, остановить, но тот лишь с пренебрежением отталкивает мать.
— Пойдем, - обращается ко мне.
– Нужно забрать Никиту.
— Хорошо, - киваю. Следую за ним.
А Маргарита Анатольевна, так и сидит на полу, уронив голову на руки.
На второй этаж поднимаемся молча. Когда Тимур останавливается у нужной двери, одергиваю его:
— Позволь мне поговорить с Никитой?
Абрамов вздыхает.
— Тебе ведь трудно принять правду? А твоему сыну вдвойне труднее. Ты пережил большое потрясение в девятнадцать, а Никита переживает его уже сейчас.
— Хорошо, - соглашается Тимур.
– Кажется, я очень виноват перед ним.
Беру его лицо в свои ладони. Нежно улыбаюсь, желая забрать на себя хотя бы часть его терзаний.
Чтобы стало легче.
— У тебя еще есть время все исправить, - тихо произношу.
– Начать с чистого листа никогда не поздно.