Подчиню тебя себе
Шрифт:
Под аккомпанемент моего сдавленного стона Эмир разрывает поцелуй. Глаза в глаза. Пауза – короткая, искрящаяся, мучительно сладкая, а затем он вдруг отстраняется от меня. Но лишь для того, чтобы развернуть меня спиной к себе и переместить к столешнице с раковиной.
Толчок в спину – и я опираюсь руками на прохладную поверхность. Вскрикиваю, когда Эмир спускает с моих бёдер трусики и заряжает ладонью по ягодице. Всего раз, но с такой злостью и силой, что завтра наверняка проявится новый синячище. Однако внешние отметены меня не заботят. Они не болят так, как внутренние
– Ты только посмотри на себя, Алина. Опять течёшь как похотливая девка, – коснувшись пальцами моей влажной плоти, издевательски усмехается Эмир. – Похоже, перспектива быть оттраханной в туалете чертовски завела тебя, девочка из высшего общества.
Ты меня заводишь! Ты и только ты, чёрт бы тебя побрал, Доган! В твоём шикарном особняке, в убогой квартире Назара, в туалете, на улице, везде! Место не имеет значения!
Но отчаявшаяся и вкрай потерявшая страх стерва во мне вынуждает меня вместо правды ответить колкостью:
– Ошибаешься, – копирую ухмылку мужа, встречаясь с его чернильным взглядом в отражении зеркала. – Так сильно завёл меня твой друг. Юсуф очень мне понравился. Жаль, ты не позволил нам пообщаться подольше.
Да, я больная, на всю голову повёрнутая влюблённая в него дура, раз провоцирую Эмира ещё больше, но мне это нужно. Крайне необходимо – почувствовать, что я ему небезразлична. Пусть через боль, агрессию, чересчур жёсткий секс, но я хочу ощутить все эмоции по отношению ко мне.
И я их ощущаю. Всеми клетками тела впитываю ядерный импульс его праведной ярости. Он просачивается сквозь поры, воспламеняя всю изнанку кожи. Меня бьёт дрожь. Эмира тоже. Убиваем друг друга взглядами и вместе накаляемся, нагревая воздух до опасной отметки. Становится нечем дышать. И не только из-за эмоционального накала, но и потому, что Эмир без слов, с каким-то первобытным рычанием грубо накрывает ладонью мою шею, расстёгивает брюки и врывается в меня до самого основания.
– Блять… Как же ты меня бесишь, – на миг замерев, шипит он мне в висок, продолжая сдавливать моё горло, но меня не задевают ни его слова, ни грубость. Наоборот. Я прикрываю глаза и мычу от отупляющего удовольствия, простреливающего тело разрядами тока.
В отличие от меня, Эмир быстро приходит в себя от остроты первого проникновения и начинает вдалбливаться в меня резко, глубоко, бесконтрольно. Так, как я и хотела. Не сдерживаясь. Отдавая мне всего себя. Рычит, стонет, матерится. Повторяет, как люто меня ненавидит и как хочет меня прибить. Однако, стоит Эмиру заметить в отражении, что я в самом деле начинаю задыхаться, как он приходит в себя и тут же освобождает мою шею.
Не понимаю, как, но я умудряюсь одновременно хватать ртом воздух и выпускать на волю все собравшиеся в горле стоны. Безумие. Чистейшие. Неразбавленное. И оно лишь сильнее мной овладевает, когда Эмир срывает с моей груди бюстгальтер. Не расстёгивает сзади, а именно дёргает его вниз, лишь наполовину освобождая мои чувствительные округлости от чашек. Специально, чтобы мне было больнее, когда он начинает сминать грудь в своих руках. Жёстко.
Боже! Как же я не хочу, чтобы она заканчивалась. Каждый раз не хочу. Сейчас не исключение. И плевать, что Эмир трахает меня в общественном туалете. Плевать, что он делает это в наказание. Плевать, что тазовые кости больно бьются о столешницу, а на моей коже на глазах появляются свежие отметены. Всё это мелочи, которые я буду оплакивать дома. Сейчас важен взгляд моего мужа. Свирепый, безумный, неадекватный, но такой пристальный, голодный, плотоядный. Эмир пожирает моё кайфующее лицо в отражении. Не грудь, покрасневшую от его терзаний, а именно лицо.
Я центр его вселенной в данную минуту. Не Далия, не бабы из стрип-клуба, а я. И это делает меня самой счастливой на свете. Пусть на совсем недолгий промежуток времени, но я счастлива. Я растворяюсь в своём личном обмане и искренне верю, что сейчас между нами существуют не только безрассудная похоть, но и любовь. Та самая, что примагнитила друг к другу Катю и Назара. Та, которую я по глупости предала и растоптала.
– Эмир… я тебя… – рвущееся из самых недр души признание практически срывается с губ, но Эмир накрывает мой рот ладонью, и слово «люблю» так и остаётся таять на языке. А вслед за ним и моё сердце.
Нисколько не сбавляя темп толчков, Эмир губами жалит мою шею и плечи, оставляет укусы, засосы, влажные отметены. Дыхание рвётся на череду шумных вдохов. Они плавят кожу, одновременно усыпая её горстью мурашек. Мне и холодно, и жарко – лихорадит. Капли пота стекают по вискам, глаза закрываются, уши закладывает. Я почти не слышу наши громкие стоны, когда невероятный по силе оргазм накрывает нас с головой. Одновременно. Сильно. До дрожи и тотальной отключки мозга. Обожаю. Пусть этот эпичный момент никогда не кончается. Пусть время хоть ненадолго замрёт. Умоляю.
Но увы, секунды нашего совместного кайфа заканчиваются до жути быстро. Я возвращаюсь в реальность и чувствую, как Эмир совершает несколько финальных толчков и покидает меня, заставляя вмиг ощутить леденящую пустоту внутри.
– Держись, Алина, – командует он и выпускает меня из своих грубых объятий.
Я крепче хватаюсь за столешницу, чтобы суметь устоять на трясущихся ногах, по которым стекают вязкие капли спермы.
– И прекрати лить слёзы.
Слёзы? О чём он говорит?
В недоумении я открываю глаза, с трудом фокусируюсь на своём отражении в зеркале и вижу, что действительно плачу. Водостойкая тушь осталась невредимой, но раскрасневшиеся щёки обильно покрыты влагой. А я и не заметила, что не сдержалась. Была уверена, что сумею дотерпеть до дома.
– Повторяю: прекращай плакать. Это бессмысленно. И никак меня разжалобит. Ты получила лишь то, на что сама напросилась. Впредь будешь думать перед тем, как что-либо говорить, – рубит Эмир, застёгивая ширинку и даже не глядя в мою сторону.