Подъем
Шрифт:
— Разве взрослые могут ошибаться?
— Могут, Семка… Папа немного запутался и очень скоро он сам поймет, что был неправ, — дай бог, чтобы прозрение настигло Медведева как можно скорее, иначе запаса моих сил надолго не хватит. Мы тихо лежим, воззрившись на нового члена семьи, когда мой телефон начинает вибрировать, сообщая, что Андрей все же выкроил время, чтобы поздравить своего наследника, но я неуверена, что смогу спокойно в который раз войти в положение своего бывшего.
— Мама, — касаясь моей руки, обращается ко мне сын, опережая меня с ответом. — Скажи, что
Я с уважением отношусь к его просьбе и покидаю комнату, плотно прикрывая дверь.
— Прости, — голос вымученный, с небольшой хрипотцой. — Позовешь его к телефону?
— Нет, — отчего-то не нахожу в себе сил срываться на крик и поливать его оскорблениями, и говорю так спокойно, что и сама удивляюсь своей выдержке.
— Маш, я очень хотел приехать. Это форс-мажор. Как только все проясниться, я прилечу первым же рейсом. Дай мне, пожалуйста, с ним поговорить.
— Нет, Андрей, — качаю своей головой, словно он может видеть меня в эту секунду. — И не потому, что я не хочу… Он отказывается с тобой говорить, просил соврать, что ушел с твоим отцом в парк.
— Черт, — с отчетливо слышимым звуком глухого удара, цедит сквозь зубы когда-то любимый мной мужчина. — Я приеду, завтра…
— Не стоит. Ни завтра, ни когда бы то ни было… Он маленький мальчик, с самого утра в нетерпении шагающий по дому из угла в угол. Он ведь немногого просил. Лучше исчезни сейчас, уйди, пока, наконец, не сумеешь правильно расставить свои жизненные приоритеты. Не нужно давать обещаний, чтобы завтра вновь заставить его страдать, потому что обстоятельства оказались выше тебя…
— Маш, я…
— И не надо оправдываться. Я сыта по горло, твоими вечными отговорками. Даже если бы на землю упал метеорит, отменили все самолеты или твой поезд сошел с рельсов, ты должен был идти пешком, лишь бы порадовать сына в такой день! Потому что именно так поступают любящие родители. Сегодня у тебя есть Рита, есть твой бизнес и новые родственники, но если ты полагаешь, что оставшись один, сумеешь вернуть Семена в свою жизнь, то ты глубоко заблуждаешься. И я хочу, чтобы каждый день, ты жил с осознанием, что в собственный день рождения твой сын проплакал не потому, что кто-то посмел его обидеть, а потому, что сегодня ты собственноручно заставил его усомниться в твоей любви.
— Молчишь? — заметив, что Медведев так и не спешит с ответом, поддерживая наш разговор разве что своим тяжелым дыханием, решаю закончить беседу. Наверное, только сегодня я осознаю, что на самом деле представляет из себя лютая ненависть, и единственное, о чем я мечтаю в этот момент — больше никогда не слышать его пронизанного мнимым раскаянием голоса.
Андрей
Она спит. Как всегда, с головой укрывшись одеялом, она мирно сопит, иногда выставляя напоказ ногу, пытаясь таким образом хоть немного спастись от тепла, согревающего ее тела кокона. Время близиться к полудню, но я и не думаю ее будить, прекрасно зная, что в этом вся Рита — спит до обеда и немного расходившись садиться за свой холст. Что она теперь рисует? Какие-то абстрактные непонятные силуэты,
— Встал? — сухо интересуется Марго, стоя на пороге спальни в своих короткий бежевых шортиках. Ее волосы беспорядочно спускаются по плечам, а пальцы потирают заспанные глаза.
— Как видишь, — без всякого интереса переключая каналы, отвечаю я, провожая взглядом ее хрупкую фигуру, беременность в которой выдает разве что округлый живот. — Поешь? Я заказал еду из твоего любимого ресторана…
— Не хочу, — как всегда, мгновенно заводясь, пресекает мою попытку, усадить ее рядом и встает у окна. — Только не нужно сочувствующих взглядов! Терпеть не могу, когда ты так на меня смотришь!
— Я лишь предложил тебе пообедать. Ты собираешься и дальше воспринимать каждое мое слово в штыки?
— Не делай вид, что тебя это волнует! — от сквозящей в ее голосе злости, воздух вокруг заметно сгущается, делая невыносимым каждый последующий вдох.
— Я не могу не ехать, — я устало прохожусь ладонями по лицу, прекрасно зная наперед все, что она собирается мне сказать.
— Конечно! Зато ты можешь спокойно оставить беременную жену, недавно потерявшую отца, на новогодние праздники!
— Мы это уже обсуждали. Я вернусь тридцать первого утром, и твоя мама согласна побыть с тобой эти три дня.
— Прекрасно! Как хорошо ты устроился! Передашь меня матери, пока сам будешь наслаждаться компанией бывшей жены!
— Не неси ерунды!
— Я что, по-твоему, дура? Думаешь, я не заметила, как ты изменился в лице, увидев газету? Конечно, наверное, тяжело осознавать, что она отряхнулась и пошла дальше? Да еще и нашла вариант побогаче? — ехидно бросает Марго. — Думаешь, я не знаю, что ты постоянно ей названиваешь?
— Я лишь пытаюсь добиться встречи с ребенком! И перестань орать! Тебе нельзя нервничать! — вставая с дивана, решаюсь уйти в кухню, чтобы она хоть немного поуспокоилась.
— Я сама буду решать, когда мне орать, а когда нет! Думал, что я буду молчать, видя, как ты наглаживаешь свои рубашки перед встречей с Машей? Черта с два! — обгоняя меня и перекрывая собой проход в столовую, выставляет передо мной кулак, со сложенными в фигу пальцами. — Не думай, что я так просто отдам тебя ей!
— Рита, — закатывая глаза к потолку, не знаю, как достучаться до своей женщины. — Я лишь хочу повидаться с сыном!
— Пусть он приедет сюда! С чего вдруг такая принципиальность? Она просто решила воспользоваться моментом и отомстить мне за твой уход!
— Прекрати!
— Нет! Только попробуй поехать и можешь проваливать ко всем чертям! — толкая меня в грудь, заливается слезами, даже не задумываясь над тем, что врач настоятельно рекомендовал ей покой. — Ненавижу! Как я вас всех ненавижу!
— Успокойся! — я прижимаю ее к себе, сдерживая руки, которые она старательно пытается освободить, чтобы замахнуться на меня своей трясущейся ладонью. — Тшш…