Подъем

Стасина Евгения

— Хочешь, чтобы я спустила с рук такое безобразие?

— Нет, Марусь. Просто он парень. А для мальчишки нет ничего хуже, чем прятаться за женскую юбку. Лучше запиши его на бокс или самбо.

— Ерунда. Это базовый человеческий инстинкт, защищать свое потомство!

— Дерзай, если, конечно, хочешь вырастить из него девчонку. Меня накормят обедом? — недовольно отодвинув в сторону чай, Титов приподнимает бровь.

* * *

Сергей

Я тихонько стучу в его дверь, но так и не дождавшись реакции, решаюсь забыть о приличиях и наглым образом вторгаюсь в чужие владения.

Мальчишка сидит за своим письменным столом, открыв какой-то учебник, и сосредоточенно выводит в тетради каракули. С почерком у него явные проблемы, если, конечно, он не грезит о карьере известного хирурга или окулиста. Стоя за его плечом, я с интересом наблюдаю, как вцепившись пальцами в шариковую ручку, он делает вид, что не замечает моего присутствия, чем лишь разжигает во мне стремление завязать разговор.

— У тебя здесь ошибка, — коснувшись пальцем бумаги, перехожу к делу, не намереваясь стоять здесь до самого вечера. — Должно получиться два.

— Так, два и получилось, — не поднимая головы, недовольно отвечает мальчик, и вновь возвращается к вычислениям.

— Что-то на два мало похоже… — знаю, что, нежеланный гость в его комнате, но не спешу уходить и опираюсь на край стола, желая разглядеть последствия Семиного фиаско, но он предусмотрительно прикрывает подбитый глаз ладонью, создавая видимость глубокой задумчивости.

— Разве, мы не договаривались посмотреть вместе фильм? Я даже попкорн принес.

— Мне нужно делать уроки.

— Сегодня суббота. Может, отложишь на завтра?

— Мне много задали. Посмотрите с мамой.

— Отлично. Значит, так ты держишь свое слово?

— Я не обещал, — возмущенно надувает губу, но все еще прячет лицо.

— Но и не отказался… Разве, это не одно и то же?

Парень молчит, и мне ничего не остается, кроме как оттолкнуться от своей деревянной опоры, хлопнув по своим бедрам ладонями.

— Отлично, учту на будущее, что уговор с тобой — дело ненадежное. Пообщаемся, когда научишься вести себя по-мужски…

— Я не девчонка, — вскакивая со стула, он зло сверкает своими глазами, давая мне возможность рассмотреть последствия встречи его лица с чьим-то кулаком, но, опомнившись, быстро отворачивается к окну.

— Ты хоть дал сдачи? — я засовываю руки в карманы, и в ожидании, пока ребенок примет для себя решение, стоит ли со мной откровенничать, начинаю прислушиваться к Машиной возне на кухне.

— Чего молчишь?

— Их двое было…

— Да хоть десять. Хоть разок-то кому-нибудь съездил в нос?

Семен опускает голову, мгновенно заливаясь краской, вновь погружаясь в свою скорлупу.

— Ясно. Твоя мама говорила, что ты спортсмен, — я сажусь на диван, и киваю в сторону грамот, украшающих стену.

— Хоккеист.

— Тогда в чем проблема?

— Там нас драться не учат…

— Я бывал на матчах, ребята там суровые.

— Это другое! На льду бы я их уделал! — и я ему верю. Уж очень убедителен этот блеск карих глаз и вздернутый подбородок.

— Ладно, — встаю, снимаю кофту и подворачиваю рукава своей рубашки. — Раз просишь, покажу тебе пару приемчиков.

— Ничего я не прошу! — хоть по лицу и пробегает оживление.

— А зря. Я ведь все детство боксом занимался, — вставая в стойку и рассекая воздух поставленными ударами, улыбаюсь растерянному школьнику.

— Да ладно?

— Конечно. Если бы ни желание разбогатеть,

наверняка бы прославился. Так что? Приступим к делу или и дальше будешь фонарями комнату освещать?

— Мама говорит, что нужно решать конфликты словесно…

— И в этом есть доля истины. Но если тебя бьют, ты обязан держать оборону, а не подставлять другую щеку.

— Заругает ведь…

— На то она и мама, чтобы ругать. Давай, хоккеист, будем из тебя мужика делать!

* * *

Маша

Моя жизнь, наконец, налаживается. Будущее обретает четкие формы, выстраиваясь в череду упорядоченных планов, и перестает пугать меня неизвестностью. Я точно знаю чего хочу, понимаю, как воплотить в жизнь все самые смелые ожидания, и верю, что лучшее впереди. За прошедший месяц Сергей умудрился заметно продвинуться в своем покорении моего избалованного материнским вниманием сына, и пусть он не бросается Титову на шею, каждый визит моего мужчины воспринимает спокойнее, порой с трудом скрывая свое нетерпение, если Титов задерживается. Я часто ловлю их хитрые переглядывания, старательно делая вид, что не подозреваю об их домашних тренировках, хоть и внутренне протестую против кулачных боев. Мы временно прекратили наши встречи в квартире Титова и теперь каждые выходные проводим втроем, давая Семену время привыкнуть к новому члену нашей с ним семьи. Я постепенно укладываю в чемоданы вещи, пряча их в шкафу своей спальни, а Сережа продолжает свою операцию по завоеванию авторитета и доверия мальчишки.

— Смотрите, — запрыгивая на диван между мной и Сергеем, Семен демонстрирует экран своего планшета. — Может, мы тоже Дюка на выставку сводим. Победителю дадут медаль и большую упаковку корма!

— Мы опоздали с заявкой, — пробежавшись глазами по тексту, Сергей качает своей головой. — Придется отложить до следующего года.

— Тогда, нужно его обучить командам! Чтобы уж точно победил. Да? — подставив лицо своему четвероногому другу, он треплет шерсть питомца. — Можно, я с Женькой во двор пойду?

— Только шапку снимать не вздумай!

— Там же солнце светит!

— И что? Голову нужно беречь!

— Ну мам!

Я оставляю его мольбу без ответа и принимаю звонок свекрови. Я искренне улыбаюсь, больше не чувствуя жгучей ненависти к бывшему и его невесте. Смотрю на Сергея, установившегося в телевизор, и осознаю, что благодаря ему окончательно отпустила прошлое, теперь уже не кажущееся мне таким счастливым и наполненным любовью…

— Ну что, бабуля! Могу вас поздравить? — спрашиваю, зная, что со вчерашнего вечера вся семья Медведевых находится в радостном ожидании появления на свет долгожданной внучки.

— Ой, Маш, — стирает с моего лица улыбку своим безжизненным голосом Анна Федоровна, и я с тревогой оглядываюсь на Сему, усевшегося посреди зала и старательно натягивающего джинсы под саундтрек начинающегося на плазме фильма.

— Что-то не так? — я стараюсь говорить тише, но Титов уже не выпускает меня из виду.

— Плохо все, Маш. Девочку в реанимацию перевели. Два балла по Апгар.

— Как? Все ведь было нормально и…

— Говорила я ей в больницу ложиться! А она все свои рисунки малевала! Сорок две недели! Нужно было заранее шейку готовить, а они же самые умные… — свекровь плачет, и я слышу, как Павел пытается успокоить жену, ласково уговаривая принять успокоительное.