Подготовка смены
Шрифт:
— Ладно, с назначением Спурия мы наконец определились, а как насчёт моего? — напомнила о себе его супружница, — Я понимаю, что с вашим подходом военная кампания надолго не затянется. Понимаю и то, что меня там только ещё не хватало, пока обстановка не наладится. После — смогу выехать к Спурию, и плевать на лагерный быт. Что я, сама в лагерной палатке юнкершей не обитала? Но до этого момента займите и меня чем-нибудь таким, чтобы я была избавлена от общения с безмозглыми кошёлками по уважительной и не обидной для них причине занятости важной и не терпящей отлагательств службой. На учительство
— Ну, ты ведь потом ко мне рвануть собралась, и хорошо ли это будет посреди учёбы менять мелюзге училку? — урезонил её муж, — Да и если захотят вытащить тебя на приём, так вытащат и со школьных уроков. Попросит генерал-гауляйтер подменить тебя кем-нибудь, чтобы высвободить для приёма, и не откажет же руководство школы ему?
— Точно, не подумала об этом. Тогда надо из города линять. На радиостанцию дежурить? Согласна сразу. Оттуда уж точно на дурацкий приём не вытащат. Это на крыле быстро, а по земле заведомо не успеть. Заодно я ещё и одной из первых буду в курсе всех последних известий о ходе вашей Канарской операции, в которой у меня, между прочим, муж участвует. Имею право беспокоиться? Первый раз в жизни жалею, что не обезьяна — не получится у меня убедительную истерику закатить, — мы все рассмеялись.
— Ну, этот довод и не прокатит, — хмыкнул я, — Ближняя связь с городом работает и в голосовом режиме, так что новости приходят быстро. Так, стоп! У тебя же на хорошем уровне биоэнергетика была. Не растеряла навыков?
— Поддерживаю, чтобы быть в форме. Есть какой-то вариант?
— Групповые медитации в святилище Эндовеллика.
— В городском храме, что ли? А толку?
— Нет, тут фокус как раз в том, что работа не в городе, а в лагерном святилище Корпуса, — Волний въехал в мою задумку, — Городские жрецы этому делу не обучены и не помогут, мы все участвуем в операции, как и большинство наших, и в городе их будет ещё меньше, чем в лагере. Ну и само дело такое, что нежелательно его широко афишировать.
— Так что за дело-то?
— Ну, ты же в курсе, что Ирка девку Мериту родила на Капщине? Вернулись они оттуда, и теперь Мерит сына хочет, а Ирке боязно, не получится ли опять девка. Тетя Юля тоже в панике — сама двух девок родила, а сын у дяди Сергея от Денаты, а не от неё, и что, если обе её девки тоже одних девок рожать повадятся? Представляешь, какая антиреклама получится для её внучек, если к ним не добавятся внуки?
— Да, вероятность высокая — исключения хоть и бывают, но редко, а в основном правило подтверждается. А вам всем, естественно, сыновей подавай. В успехе уверены?
— Откуда? В первый раз пробуем. Поэтому и длительная процедура по принципу "лучше перебздеть, чем недобздеть". Пока мы тут, пару раз выкроим время поддержать, а дальше придётся без нас, и дорог будет каждый сведущий в деле человек…
25. Канарская операция
— Клин отбей! Клин вынь! Камору отбей! Камору отодвинь! Камору вынь! — эти команды на все приёмы подаются больше для запасных артиллерийских расчётов, потому как у основных они и так от зубов отскакивают, — Назад передай! Ствол пробань! Камору пробань! Перезаряди! — штамповка артиллерийских гильз у нас ещё не отлажена, так что перевооружение нашей артиллерии на унитарную матчасть пока задерживается, — Камору прими! Камору вложи! Подровняй! В ствол задвинь! Клин вставь! Клин подбей! Первое орудие заряжено! Второе орудие заряжено!
— Прицел три! Первому орудию — толпа у камня, второму — баррикада напротив фактории! Оба орудия — наводи! Оба орудия — готовьсь!
— Первое орудие готово! Второе орудие готово!
— Огонь!
Гуанчи и после первого-то пристрелочного залпа — ага с небольшим недолётом — в ступоре были от взметнувшихся у самого берега столбов воды с песком, а тут перелёт, и оба снаряда шарахнули за спинами, угодив в скалы. Кого-то осколками посекло, кого-то отколотой от скал острой щебёнкой, но пока немногих — цели-то ещё не накрыты, а только взяты
— Аттставить! — тормознул я канонира, уже готового скомандовать третий залп, — Ты их сейчас наверняка накроешь и расшугаешь, а на ком нам тарахтелку испытывать?
Тарахтелку как раз выкатывали двое матросов под руководством Володи. Два только крупнокалиберных "максимки" мы и успели изготовить и испытать на полигоне, потому как одна только патронная линия под этот калибр, и рано ещё думать о запуске в серию, но оба опытных образца прихвачены для боевых испытаний. Просто сразу двум сейчас делать нехрен, и одного-то за глаза хватит.
Строго говоря, калибр двадцать пять миллиметров по меркам нашего прежнего современного мира — это уже автоматическая пушка, а не пулемёт, но у нас-то и расходник ни разу не современный, и по калибру пулемёта-переростка мы не рекордсмены ни разу. В Первую мировую по образу и подобию нормального "максимки" применялись монструсы калибров и тридцать семь миллиметров, и все сорок — ага, тот самый "Максим Пом-Пом". Но нам-то такой экстрим нахрена? Артиллерия нас и обычная вполне устраивает, даже не унитарная ещё, а со сменными каморами, а пулемёт — ну, раз есть у нас уже дальнобойные крепостные винтари под этот патрон, производящийся специально для них, то пусть будет под него заодно и пулемёт.
Для стрелковки винтовочного калибра ещё далековато, для картечи — тем более, но для крупняка — уже в самый раз. Толпа гуанчей, больших потерь ещё не понёсшая и не представляющая, что её ожидает, озабочена только одним — засыпать камнями наш десант при его высадке на берег, и пращники дикарей сгрудились настолько густо, насколько это вообще возможно, чтобы не зашибить друг друга при раскручивании пращи. Грамотно и рационально для их межплеменных войн, не знающих оружия дальнобойнее пращи, но на сей раз им фатально не повезло с противником. Первая пристрелочная очередь спецназера прошла над их дикарскими бестолковками, не впечатлив по сравнению с артиллерийским обстрелом ни громкостью, ни высеченной из скалы каменной крошкой, а ведь зря, очень зря — последний шанс разбежаться или залечь бездарно упустили. Ну, раз так — безумству храбрых поём мы славу, как говорится. Вторую очередь, выстрелов на пятнадцать, Володя влепил уже в толпу. Звукового сопровождения за дальностью не услыхать, но вид в трубу внушительный. Валятся как тряпичные манекены, лопаются как гнилые арбузы их черепа с разбрызгиванием содержимого, отлетают оторванные конечности. Трусостью гуанчей не попрекал ещё никто, народ храбрый без натяжек, но такое — слишком даже для них. Сами же и скучковались так, что и деваться некуда тем, кто в середине толпы, и третья очередь на весь остаток ленты — к этим монстрам они у нас на пятьдесят патронов — ещё находит себе достаточно жертв. Вот теперь — ага, брызнули врассыпную!
— Твой черёд! — даю отмашку канониру, и того не нужно упрашивать.
Разрыв среди мечущейся толпы, разрыв на баррикаде — результата не видно за облаками дыма с песком, но уцелевшие бегут, тесня и давя друг друга на слишком узкой для всех тропе с пляжа на скалы, кто-то пытается карабкаться и по обрыву, некоторым это даже удаётся, но тут в обрыв впечатываются и рвутся снаряды с других судов флотилии, и их суммарный сейсмический эффект вполне сопоставим с небольшим землетрясением. А ещё ведь и осколки, а ещё ведь и ударная волна, а ещё ведь и гром среди ясного неба. Для дикарей — полный подрыв всех устоев их привычной картины мира. И всё-таки, наверху обрыва они снова обернулись, готовые встретить и отразить атаку высадившегося десанта. Пляж — хрен с ним, высаживайтесь, но карабкаться к нам наверх — теперь уж мы поглядим и посмеёмся над вашими героическими потугами. Ну, блажен, кто верует.