Подкаст «Слушай ложь»
Шрифт:
– Как ты вообще сюда забралась?
– С помощью этих костылей. – Она играет бицепсами. – Врач сказал, что это будет сложно, но я справилась на ура. Не зря все-таки занималась с частным тренером.
– С каких это пор ты такой качок?
Она морщит нос.
– Мне не нравится, когда так шутят. Но для женщин постарше спорт очень полезен. Ты все еще набираешь часы на беговой дорожке?
– Да.
Бег, как правило, – единственное, что помогает мне окончательно не лишиться рассудка. Ну, относительно.
– Может, тебе разрешат ходить по моему пропуску, пока у меня травма… Особенно если я напомню, что решила с ними не судиться.
– Очень щедро с твоей стороны.
Мама похлопывает меня по руке.
– Я хочу, чтобы ты чувствовала себя свободно. Можешь ходить, куда захочешь. Я рассказала некоторым, что ты приедешь, так что никто удивляться не будет. Сейчас-то наверняка уже весь город в курсе…
– Наверняка.
– Надеюсь, ты погуляешь, со всеми пообщаешься… – Она все еще держит меня за руку, вид у нее взволнованный.
– Никто не хочет со мной общаться, мам.
– Конечно, хотят. И, думаю, лучше тебе не прятаться. Тебе ведь нечего стыдиться, правда?
Это искренний вопрос,
– Да, мне нечего стыдиться, – вру я.
– Правильно, дорогая. – Мама всегда так говорит, когда думает, что я вру. А она уверена, что я вру, когда говорю, что не помню ночи, когда Савви умерла. Она много лет добивалась от меня признания.
После того как я уехала в Лос-Анджелес, мама настаивала, чтобы я вернулась: «Если ты будешь здесь, может, что-то вспомнишь… Или тебе захочется чем-то поделиться. Ты видела, какой мемориал сделали для Савви?»
Она пробовала зайти через бога: «Ты должна исповедаться и раскаяться в своих прегрешениях, если хочешь в следующей жизни заслужить прощение».
Прибегала к логике: «Той ночью с Савви была только ты, так что, может, пора посмотреть правде в глаза?»
Уповала на чувство вины (это ее любимый способ): «Ты понимаешь, что сейчас чувствует ее семья? Они заслуживают хоть какого-то объяснения».
Моя мать ничего так не ждет, как моего признания в убийстве подруги. Не только потому, что считает, что это морально верный поступок, но и потому, что она идеально исполняла бы роль матери убийцы. Она стала бы звездой церкви. Толкала бы длинные речи о прощении. Написала бы книгу о том, как поборола вину, которую чувствовала, вырастив убийцу. Иногда мне кажется, что она больше злится из-за того, что я лишила ее такой возможности, а не из-за того, что я вообще-то (возможно) кого-то убила. Маме нравится во всем быть лучшей, а я не даю ей быть лучшей матерью убийцы. Нельзя быть лучшей матерью женщины, которую лишь подозревают в убийстве. Звучит не так хлестко.
Поднимаюсь, ее рука соскальзывает с моей.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, дорогая, ничего. – Она улыбается мне, я поворачиваюсь к двери. – Кстати, не знаю, слышала ли ты, но этот подкастер снова сюда приехал. Так что будь начеку.
Слушай ложь: подкаст Бена Оуэнса
Выпуск первый: «Милейшая девушка на свете»
Мать Саванны, Айви Харпер, приглашает меня к себе вскоре после моего прибытия в Пламптон. Это наш первый, но далеко не последний разговор.
Бен: Здравствуйте. Миссис Харпер?
Айви: Бен! Приятно наконец-то познакомиться. Заходи, заходи. И прошу – зови меня просто Айви.
Айви – невысокая женщина, чуть выше метра пятидесяти, со светлыми волосами, всегда аккуратно уложенными. Саванна очень на нее похожа. Я отмечаю это, когда вижу фотографии девушки на стене.
Бен: Ну и ну, сколько ей здесь? Так на вас похожа…
Айви: Это десятый класс, так что около пятнадцати. Это после пасхальной службы.
Тот самый дом, в котором выросла Саванна. Большой, с четырьмя спальнями, но небольшим количеством мебели, отчего он кажется еще просторнее. Повсюду фотографии Саванны – на стенах, в фоторамках на столах, в виде слайд-шоу на телевизоре.
Мы с Айви усаживаемся за круглым столом в специально отведенном уголке яркой кухни, и Айви начинает рассказывать мне о Саванне. Точнее, о Савви, как все ее называли.
Айви: Савви была счастливой. Всегда. Даже когда была подростком! Младенцем она была невыносима, все время плакала, без перерыва, но года в два стала просто самым счастливым ребенком на свете и такой и оставалась. Выдавались, конечно, разные дни, но в целом она была очень счастливой. Может, даже слишком.
Бен: В каком смысле?
Айви: Ну, я постоянно говорила ей успокоиться, тщательно все обдумать. Она часто чем-то загоралась, хотела тут же за это взяться. Ей всегда не терпелось пробовать что-то новое; иногда казалось, будто она хочет сделать всё и сразу. А мне хотелось, чтобы она поумерила свой пыл. Говорила ей: у тебя вся жизнь впереди. Но, наверное, она чувствовала, что времени у нее не так много…
Бен: Можете дать пример?
Айви: Когда ей было десять или, может, одиннадцать – мы тогда еще жили в Новом Орлеане, – она решила, что должна пойти на прослушивание в местную постановку «Ромео и Джульетты». На роль Джульетты. Я ей говорю: «Савви, это не детская роль. Это прослушивание для взрослых. Ну в крайнем случае для подростков, но не для десятилетней девочки». Она так на меня разозлилась! Умоляла отвести ее на прослушивание, но я отказалась. Так она просто села на автобус после школы и сама притопала в театр на прослушивание.
Бен: Она его прошла?
Айви: Нет, но ей дали другую роль, небольшую. Хотя ее, разумеется, эта роль не интересовала, она хотела быть Джульеттой… Так что она отказалась. Потом все-таки сыграла Джульетту, здесь, в Пламптоне, когда старшие классы делали постановку. Ей было пятнадцать. Такой шум поднялся, когда выяснилось, что эту роль отдали десятикласснице… [1]
Бен: Когда вы переехали в Пламптон? Вы сказали, что, когда Савви было десять, вы жили в Новом Орлеане.
Айви: Когда ей было двенадцать. Китону, моему старшему, предстояло перейти в старшую школу, а мы с Джеромом всегда хотели вернуться в Техас. Я сама выросла в Сан-Антонио, и нам обоим всегда тут нравилось. Тогда тут строили все эти новые дома по очень хорошим ценам, вот мы и ухватились за возможность.
Бен: Люси и Саванна познакомились в школе?
Айви: Да, разумеется. Городок ведь небольшой. Все дети были между собой знакомы, особенно ровесники.
Бен: Но подругами они не были?
Айви:
Бен: Когда они подружились?
Айви: Когда Люси вернулась в город. Савви была тут… ну, ты и так знаешь. Она была тут уже пару лет после школы, учеба в колледже не задалась. Она как-то пришла в гости на воскресный ужин и сказала: «Мама, ты же помнишь Люси Чейс?» А я ее не помнила. Пришлось напоминать. Та девочка, которую наказали за то, что она ударила какого-то мальчика. В то время Люси была известна этим… Так вот, Савви говорит: «Она вышла замуж за парня, с которым познакомилась в ТУ», – это Техасский университет, дружок, – «и они сюда переехали. Мы разговорились, когда она пришла в “Чарльз”». «Чарльз» – это богатенький ресторан в центре города, Савви работала там в баре.
Бен: И так началась их дружба?
Айви: Да. Савви сказала, что сначала это было как-то странно. Люси сразу спросила, как Савви в Тьюлейне, и той, конечно же, пришлось рассказать, что она отчислилась после первого курса. Она… [долгий вздох]. Савви тогда как бы пыталась найти позитив в своей ситуации, можно сказать, смеялась сама над собой. Смеялась, чтобы кто-то другой не посмеялся над ней первым, сам понимаешь. Мне это не нравилось.
Бен: Что, например, она говорила?
Айви: Что-то типа: «Я поступила на факультет тусовок» или: «Я была ужасной студенткой, но просто потрясающей собутыльницей». От таких фраз создавалось впечатление, что она глупая, но она не была глупой. В Тьюлейн она поступила по гранту. Ей-богу, да она была почетной выпускницей! Она просто была слишком молодой. Знаю, что для многих восемнадцатилетних ребят уехать из дома не беда, но у Саванны было не так. Она просто была нежной девушкой, не готовой к самостоятельной жизни. Но уже потихоньку вставала на ноги – как раз когда Люси вернулась в город.
Бен: Вы сказали, что сначала было неловко. Это из-за истории с колледжем?
Айви: Савви сказала, что у Люси сначала был какой-то неловкий вид, и Мэтту пришлось влезть в разговор, чтобы ее спасти. Мэтт вообще все время это делал. Он просто душка. Не знаю, чем ему Люси так приглянулась. В общем, наверное, Люси с Савви разговорились, решили на следующий день встретиться и выпить по бокальчику. Но мне, честно говоря, все это сразу не понравилось.
Бен: Почему же?
Айви: Было ощущение, что Люси жалела Савви. Смотрела на нее свысока. Люси вернулась в родной город с богатым мужем-красавцем, они купили шикарный старый дом, она помогала мужу открыть какой-то там модный ресторан-пивную… И вот она сталкивается со школьной королевой, которая бросила колледж и стала барменшей. Понимаешь? Было очевидно, что Люси довольна таким поворотом событий.
Бен: Савви так считала?
Айви: Нет. Во всяком случае, она не говорила. Но когда речь шла о Люси, у нее будто пелена перед глазами вставала. Она не видела ее настоящую. До последнего.
1
Американская система отличается от нашей, и 10-й класс – не предпоследний, как у нас, а второй из четырех, так как в США всего 12 классов.
2
Школьный бал в честь начала нового учебного года.
Глава 7
Спальня, в которой я провела первые восемнадцать лет жизни, теперь выглядит совершенно иначе. Перед переездом в Лос-Анджелес я тут все убрала. Сняла всё со стен и упаковала в коробки, достала все вещи из шкафа и комода, вытащила из стола все старые тетрадки и школьные бумаги.
В какой-то момент мама купила новую мебель – теперь вместо односпальной кровати тут стоит двуспальная, шкаф и стол тоже новые, – так что комната на мою совсем не похожа. К счастью.
Достаю из сумки ноутбук и плюхаюсь на кровать, жесткую, как камень. Мама считает, что мягкие матрасы вредны для спины, и ничто не способно ее переубедить.
Меня ждет несколько новых электронных писем: пара штук по книге, одно от недоброжелателя («С кем переспала, чтобы в тюрьму не упекли, гадкая тварь?») и одно от моего агента, Обри. Обри Варгас – хронически жизнерадостная женщина, отправила мне письмо с множеством восклицательных знаков, гласящее, что она вообще не переживает из-за подкаста. «Твое настоящее имя, как всегда, не разглашается! Надеюсь, ты хорошо отдохнешь в Техасе!»
Конечно, Обри. Я прекрасно отдохну.
Меня также ждет море уведомлений из социальных сетей, я быстро их просматриваю. Соцсети я веду только под именем Евы Найтли. Когда-то и у меня был стандартный набор интернет-страниц, но я давно все это удалила. А то было слишком рискованно. Я и до появления этого подкаста ходила по лезвию, находясь онлайн. Не хочется искушать судьбу.
Ева Найтли – жизнерадостная писательница, у которой много (только) онлайн-друзей. Никто не думает, что она кого-то убила, – разве что пару вымышленных персонажей.
Прокручиваю комментарии странички моих романов на «Фейсбуке» [3] , где люди бурно обсуждают Клейтона, злого бывшего в моей последней книге.
«Я одна думала, что Клейтон в конце умрет при загадочных обстоятельствах?» – пишет Эмбер Хаттон.
«Да! – отвечает Эрика Бёртон. – Когда Поппи сказала ему: “Никто не будет по тебе скучать, если ты завтра исчезнешь, Клейтон”, я сразу подумала: она его убьет! А я буду только рада!»
«ЛОЛ, – отвечает Эмбер. – Однозначно. Я даже подумала, что это за странную книжку купила, потому что в любовных романах главная героиня обычно никого не убивает».
3
21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.